Будет только хуже
Шрифт:
Нет, всё-таки есть что-то неправильное в том, что он не сдержался и нажал на курок первым, выбрав целью женщину. Теперь надо как-то с этим жить. И не факт что получится. Как бы ты глубоко не запихивал травмирующие воспоминания в подвал подсознания, они всё равно будут время от времени приоткрывать крышку подпола, напоминая о своём существовании и бросая осуждающий взгляд из темноты.
Он стоял, вытирая рот рукавом, и думая над тем, что он сделал. Меньше часа назад он убил несколько человек, одним из которых была молодая женщина. Пусть она и была агентом иностранных спецслужб,
Пограничник его не торопил. Алексей стоял рядом с автомобилем и курил. Дорога была пустой, но капитан всё равно был при автомате, который висел на перекинутом через плечо ремне.
— Не буду говорить, что это нормально, — произнёс Алексей. — У всех по-разному. Меня в первый раз вывернуло, когда пришлось заколоть противника в ближнем бою. Это я тебе скажу совсем не то же самое, что из огнестрела цель поразить. Поверь, я знаю. Хотя, погоди, ты же уже убивал. Ещё в городе, так?
— Было дело, — нехотя подтвердил Влад.
— Тогда это просто шок от первого боя. Встречал мужиков, которых после каждого трясло, как после первого раза. Так что не переживай, пройдёт. Или нет. Точнее… — он бросил окурок на землю и затоптал его. — А, короче, поехали уже.
Они проехали ещё несколько километров по грунтовке, потом выехали на более-менее асфальтированную дорогу местного значения. Здесь пришлось понервничать, так как по пути им попался патруль, который уже остановил забитый людьми и вещами микроавтобус для проверки документов.
Водитель микроавтобуса и ещё двое гражданских, в том числе одна женщина, что-то шумно объясняли военным, а женщина даже срывалась на плаксивый крик. Остальные пассажиры сидели внутри и не отсвечивали.
Боец с погонами сержанта, заметив приближающийся «патриот», выставил левую ладонь в тактической перчатке вперёд, приказывая остановиться, вторая рука держала направленный на них автомат, и Алексей припарковался на обочине.
Несколько обнадёживало то, что эти солдаты при отсутствии прямой необходимости не закрывали лицо противогазами, Влад вспомнил ночной бой, и им можно было открыто взглянуть в глаза.
Увидев за рулём военного, сержант слегка расслабился, но всё равно потребовал документы, который ему тут же предоставил капитан, вынув их из нагрудного кармана.
Сержант изучил бумаги, вопросительно посмотрел на Влада.
— Это со мной, сержант.
Тот только кивнул. Полистал документы и вернул их капитану, отдав честь. Похоже, что эти солдаты, в самом деле, были свои.
Пограничник вылез из автомобиля и пошёл переговорить с патрульными. Умел он втираться в доверие, этого у него не отнять. Вытащил каким-то чудом сохранившуюся пачку сигарет из кармана, протянул солдатам, некоторые потянулись за куревом, а сержант, так ещё и про запас одну прихватил.
Они несколько минут о чём-то беседовали, сержант даже что-то показал Алексею на планшете. Тот только оживлённо закивал. Потом он затушил носком берца брошенный на покрытый инеем асфальт окурок и вернулся за руль.
— Эти ребята — не наши клиенты, —
— А нормально было так выходить и говорить с ними? — с недоверием спросил Влад. — Вдруг всё-таки это очередная группа ликвидации.
То, как Алесей подчинился приказу остановиться, и вышел общаться с патрулём, ему показалось несколько опрометчивым.
— Иногда просто приходится рисковать, Влад. К тому же, будь они диверсантами, нас бы порешили при первой же возможности, уж поверь. Или нас бы расстреляли свои же, если бы не остановились, сейчас разговор короткий. Как тебе такая вилка?
Ну да, и раньше-то нарушение требования остановиться грозило тем, что гаишники начали бы стрелять на поражение, что уж говорить о нынешних далеко не простых временах. Вилка, да, непростая.
— Что-то интересное удалось выяснить? Что он тебе на планшете показывал?
— Да ничего такого, очередная военная пропаганда.
— А конкретнее?
— Наша подлодка смогла подобраться к восточному побережью США и заснять с беспилотника результат ответного удара по Нью-Йорку. А то знаешь, у нас же народ недоверчивый, пока не покажут, не поверят.
— Да и сейчас скажут, что на Мосфильме сняли, особенно некоторые.
— Это да, — ухмыльнулся, соглашаясь, капитан.
То, что в стране продолжали работать специально подготовленные провокаторы, которые подначивали не сильно критически мыслящих людей, не секрет. Но с ними вели работу спецслужбы. Не то сейчас время, чтобы можно было говорить всё то, что они говорили до войны.
Боже, каким же был травоядным так называемый кремлёвский режим! Ну, реально по отношению ко всякого рода типа журналистам, получающим жалование из-за рубежа, власти вели себя как веганы по отношению к бифштексам — старались не притрагиваться. Другое дело, что некоторые совсем уж начинали границы терять, уверовав в свою полную безнаказанность, о чём даже не стеснялись заявлять публично.
— И как там Нью-Йорк?
— В труху, Влад! В труху! — довольно ответил капитан.
Что испытал при этих словах Влад? Пожалуй, всё-таки удовлетворение. Если бы он узнал, что ответный удар оказался безрезультатным, это однозначно вызвало бы разочарование и не прибавило бы боевого духа ни ему, ни вообще людям, в том числе военным.
Ещё во время своей работы в лагере он сталкивался с просто-таки упёртыми пацифистами и толстовцами, которые говорили, что. Понятно, что таких людей держали на контроле и даже проводили с ними профилактические беседы, если это можно так назвать. Нет, они не были шпионами или штатными провокаторами иностранных спецслужб, но понятно, что подобные речи не внушали доверия у граждан к собственным властям да и вообще сказывались крайне не благоприятно на обстановке в лагере. Пострадавшие от бомбардировки и потерявшие близких людей не выдерживали и кончали жизнь самоубийством, не имея ничего, что их поддерживало бы в их бытии.