Будет все, как ты захочешь

Серебрякова Мила

– Вы ошибаетесь.

– Дитя мое, я никогда не ошибаюсь. А еще я умею читать по лицам. Правда-правда. Вы во мне разочаровались и причислили меня к старым похотливым ловеласам. Так вот, смею вас заверить – вы в корне заблуждаетесь. У меня и в мыслях не было делать вам непристойные предложения. Как можно? Вы ангелоподобное существо, и мне очень приятна ваша компания. Я хотел хоть как-то скрасить себе праздник, но, очевидно, все испортил.

– А что за праздник? – От слов Кирсанова Яночка немного воспряла

духом.

– Да как вам сказать, конечно, не такой уж это и праздник. Ну… в общем, у меня сегодня юбилей. Мне исполнилось семьдесят лет.

Яна ойкнула. Ей сделалось стыдно за те мысли, которые еще пять минут назад казались очевидными.

– Максим Дмитриевич, я вас поздравляю.

– Спасибо, конечно, но лично я не вижу повода для поздравлений. Я стал на год старше, как говорится, на год ближе к смерти.

– Не наговаривайте на себя, вы еще вполне… – Яна подбирала нужное слово, – крепкий мужчина.

– Из ваших уст этот комплимент звучит божественно, Яночка. Теперь вы согласитесь выпить со мной бокал вина?

Соболева кивнула.

– Ну конечно, как-никак юбилей. Я сейчас, одна нога здесь, другая там.

– Даже не думайте вставать, – Кирсанов поднялся, – я ведь не только юбиляр, но еще и джентльмен.

Последующие двадцать минут Максим Дмитриевич буквально забрасывал девушку всевозможными вопросами. Он задавал их ненавязчиво, но у Яны все равно сложилось впечатление, что она сидит на допросе у следователя.

А когда Кирсанов узнал, что Яна живет с престарелыми родителями в малогабаритной двухкомнатной квартире, он сжал кулаки и с металлическими нотками в голосе воскликнул:

– Это несправедливо! Вы похожи на Богиню, а, по сути, влачите жалкое существование.

– Такова жизнь, – философски заметила Соболева, пригубив второй бокал вина. – С тех пор как я стала работать в клубе, наше материальное положение улучшилось, но… Внезапно заболел папа.

– Что с ним?

– Он перенес инфаркт, теперь сидит на лекарствах, а они, надо сказать, стоят далеко не копейки.

– Да, да, Яночка, вы правы, безоговорочно правы.

– Последний месяц папе хуже, боли в левом боку не отступают. – Она всхлипнула и залпом допила вино.

– Заказать еще?

– Нет, что вы, я и так нарушила все инструкции. Сижу с вами за столиком, пью вино, мне может влететь по первое число. А если я лишусь работы…

– Не продолжайте. – Ладонь Кирсанова коснулась запястья Яны. – У меня разрывается сердце при виде ваших страданий. Яночка, не сочтите меня за сумасшедшего, но я не хочу вас терять.

Соболева неподдельно удивилась.

– Максим Дмитриевич, я вас не понимаю.

Старик замялся, но Яночка уже успела захмелеть, посему не заметила, что замешательство Кирсанова не более чем игра.

– Скажу прямо без обиняков, я был бы счастлив,

если бы наши встречи стали регулярными. Мне приятно общаться с вами, я молодею душой и телом, от вас исходят мощнейшие лучи, заставляющие мое старое сердце биться с утроенной силой.

– Максим Дмитриевич, вы же обещали.

– Ну вот, вы опять восприняли мои слова превратно. Яночка, я не собираюсь вас очаровывать и добиваться близости. Господь с вами! Я лишь жажду чаще видеть самое прекрасное личико юной прелестницы. Не откажите отужинать со мной завтра в ресторане. Предупреждаю, ваш отказ может стать для меня смертельно опасным. Вы же не хотите, чтобы я дал дуба. Так, кажется, говорят?

– Так, – кивнула Яна, ощутив боль в затылке.

– И каков ваш ответ?

– На невинный поход в ресторан я, пожалуй, соглашусь.

– Только что вы сделали мне царский подарок на юбилей. Спасибо, Яночка. Спасибо, голубушка. Завтра вы не работаете, я заеду за вами в семь.

– Хорошо, – лепетала девушка.

– Но мне нужно узнать ваш адрес, – улыбнулся Кирсанов. – Вот ручка, напишите.

Получив координаты Соболевой, Максим Дмитриевич взял ее руку в свою, поднес к губам и прошептал:

– Не забудьте, ровно в семь вечера я буду ждать вас у подъезда. До встречи, Яночка.

Он ушел. Яна продолжала сидеть за столиком как истукан. В голове не укладывалось, что она дала согласие отправиться в ресторан с семидесятилетним стариком. Он точно обладает даром убеждения.

«А может, не последнюю роль сыграл тот факт, что Кирсанов богат?» – вопрошал внутренний голос.

Нет, нет и нет. Его капиталы здесь решительно ни при чем. Или при чем? Яна закусила губу.

В себя она пришла от резкого толчка в плечо.

– Янка, что за дела? Я чего-то не въезжаю, как понимать весь этот фарс?

– Светка, ты меня напугала.

– Не переводи тему. О чем трепалась со старпером?

– Он не старпер.

– Ах, значит, не старпер, а кто же он? Юный Аполлон?

– Не твое дело. – Соболева встала и направилась к стойке.

– Не боишься, что взашей с работы вылетишь? За такие дела тебя никто по головке не погладит.

– Представь себе, не боюсь.

– И давно осмелела?

– Десять минут назад, – с вызовом отчеканила Яна.

Пунктуальный Максим Дмитриевич остановил свое роскошное авто у подъезда Яны ровно в девятнадцать ноль-ноль. Соболева уже ждала кавалера на ступеньках.

Нервно озираясь по сторонам, Яночка быстро подбежала к иномарке и, рванув на себя дверцу, юркнула внутрь.

– Яночка, что с вами?

– Понимаете… я не хочу, чтобы меня видели соседи.

– А-а, все ясно, вы стыдитесь меня. Вам неприятно, что за вами заехал не молодой красавец, а старая развалина.