«Будет жить!..». На семи фронтах
Шрифт:
С занятиями дело наладилось, но ведь и это еще не все. Надо было назначить и обучить штатных ротных санинструкторов и нештатных санитаров, которые могли бы действовать быстро, решительно, не дожидаясь подсказки.
Организация медицинской помощи в десантном подразделении — дело своеобразное. Если в стрелковой роте задача каждого санитара вполне ясна и понятна — нужно быстро оказать раненому помощь на поле боя и эвакуировать его в безопасное место, то у десантников все сложнее. Рота или даже батальон может действовать мелкими группами, выполняя задачи в отрыве от главных сил. В каждую группу санинструктора или санитара не выделить —
На многие подобные вопросы приходилось самим искать ответы. Что делать, мало у кого в то время был достаточный опыт боевых действий в тылу врага. Его еще только предстояло приобретать.
На занятиях десантники постепенно убеждались, сколь важно своевременно наложить первую повязку на рану, чтобы уменьшить кровотечение и загрязнение, а следовательно, избежать возникновения гангрены. Все это я старался довести до ума своих подопечных. И то, что впоследствии, уже во время боев, на медицинский пункт, как правило, поступали хорошо перевязанные раненые, во многом явилось результатом учебы при подготовке к боям.
24 ноября нам зачитали приказ о том, что 1-й воздушно-десантный корпус поступает в распоряжение командующего Западным фронтом. На следующий день в 7 часов утра мы покинули город и двинулись маршем в пешем порядке на железнодорожную станцию, находившуюся на значительном удалении. И хотя, разумеется, уход десантников не афишировался, нас, несмотря на то что было еще темно, вышли проводить на улицы многие местные жители.
Первые километры пути наш батальон преодолел сравнительно легко. Бойцы шутили, вид у них был бодрый. В полдень сделали привал, покормили личный состав, дали отдохнуть, и снова в путь. Идти становилось все тяжелее, сказывались оставленные позади километры — ведь шли мы не налегке, у каждого за плечами был порядочный груз оружия и снаряжения.
Из моих подчиненных первым сдал военфельдшер Василий Мялковский. Он просто валился с ног. Его поддерживал, помогая идти, санинструктор Виктор Тараканов, но все тщетно.
— В чем дело? — забеспокоился я.
— Ничего, товарищ военврач третьего ранга, просто устал. Я сейчас, вот только чуть полежу…
Но ни ложиться, ни даже садиться на снег ему не давали, иначе он бы совсем расклеился. Приказал санитарам разгрузить Мялковского, взять часть его ноши. Кое-что забрал сам из его снаряжения, хотя, признаться, тоже устал и с удовольствием уступил бы половину своего. Но делать нечего — я командир, на меня должны равняться.
Мялковский шел, но часто спотыкался и замедлял ход. «Надо же, — думал я, — такой с виду сильный, крепкий, а выносливости нет…»
— Выходит, мало маршевой подготовкой занимались, — заметил командир батальона, обгоняя меня. — Учтем на будущее. В тылу врага побольше ходить придется…
Я ничего не ответил, даже говорить было трудно от усталости. Силы берег, чтобы самому дойти, не оскандалиться. А ведь к ходьбе-то был приучен не меньше, а может, и больше, чем многие. В годы учебы в семилетке приходилось постоянно совершать «скоростные броски» до школы и обратно по восемнадцать километров. Рос я в раздольных краях Черноземья. Леса, перелески, небольшие рощицы чередовались с обширными полями и лугами. Мальчишкой излазил все окрестные леса
Мы дошли в срок, преодолев эти первые на своем пути трудности. В час ночи прибыли на станцию. Последовала команда накормить бойцов и командиров, но мало кто торопился добраться до походных кухонь — многие садились где попало и засыпали. У нас же, медиков, не было ни минуты для отдыха. Хозяйственники получали продукты на время следования, пришлось их тщательно проверять.
Погрузились в эшелоны глубокой ночью и под утро отправились в путь. Остановки были редкими, чувствовалось, что нас очень ждут под Москвой, где шли жестокие, кровопролитные бои.
На одной из остановок командира и комиссара батальона вызвали к бригадному начальству. Вернувшись, Коробочкин подозвал меня к себе, раскрыл карту.
— Взгляни сюда, Миша…
— Знакомые места, — оживился я.
И действительно, на карте были обозначены город Чернь, а также станции Горбачево, Скуратово. Удалось отыскать и родное Акинтьево.
— Неужели там будем действовать?
Коробочкин ничего не ответил, только улыбнулся.
— В этих краях, Николай Иванович, — сказал я, — могу быть полезен не только как медик. Местность знаю хорошо, все излазил, исходил. — А сам подумал: «Может, хоть что-то узнаю о судьбе матери, братьев, сестры… Как они там, в оккупации?..»
Вспомнилась последняя поездка домой. Меня отпустили попрощаться с родными сразу после выпуска из института и распределения. Выехал в конце сентября битком набитым рабочим поездом. Среди пассажиров были в основном женщины с детьми и пожилые люди. Многие покидали Москву и перебирались в сельскую местность, чтобы там переждать грозное время. Особенно горько было смотреть на малышей… Дети всегда остаются детьми — непоседливы, говорливы. Но что-то изменилось и в них. Щебетать щебетали, а на лицах отражалось напряжение, предчувствие чего-то неизвестного, страшного.
Меня, одетого в новенькую, с иголочки, командирскую форму со знаками различия военврача 3 ранга, не оставили без внимания. Вопросы вертелись вокруг одной, самой главной и волнующей всех темы: что на фронте, когда же остановим проклятых фрицев?
Что я мог ответить? Объяснил, что лишь сегодня, по существу, закончил учебу и еду попрощаться с матерью, с родными перед отправкой на фронт.
— Разобьем врага, скоро разобьем, — убеждал я, хотя в то, что это случится действительно скоро, наверное, и сам тогда уже не верил — обстановка на фронте складывалась не в нашу пользу.
Кто-то спросил о моих близких. Я ответил, что отец и старший брат мобилизованы в армию, а двое младших братьев тоже рвутся бить врага, но им еще рано. Не ведал, что судьба распорядится по-своему: пройдя опасными дорогами войны, возвратятся домой отец и старший брат Алексей, вернусь и я. Но навеки останутся лежать в сырой земле младшие братья. Жизнь самого младшего, Анатолия, оборвется совсем скоро. Это случится в декабре сорок первого во время отступления немцев от Тулы к Мценску, когда Анатолий вместе с друзьями, такими же мальчишками, как и он, пойдет подрывать фашистский склад боеприпасов. Склад они уничтожат, но Анатолий погибнет…