Будни и мечты профессора Плотникова
Шрифт:
Я допустил бы преувеличение, сказав, что лицо Николая Ивановича походило на лик святого. Но оно вызывало в памяти иконы Андрея Рублева, такая доброжелательная открытость была в его строгих чертах.
Видимо, проявленный мною интерес оказался слишком откровенным, потому что Николай Иванович кивнул мне и предложил:
– Подсаживайтесь к нам!
– Извините за нескромность, вы учитель?
– спросил я, воспользовавшись его приглашением.
– В некоторой мере, - ответил он с доброй улыбкой.
– Но и
– Не понимаю...
– опешил я.
– Каждый человек чему-то учит, и в этом смысле я учитель. И в то же время учится сам, то есть остается всю жизнь учеником. Не так ли?
Рассуждения Николая Ивановича показались мне несколько банальными, и, кажется, он почувствовал это по моему лицу.
– Что же касается профессии... Нет, я не учитель, не педагог. Моя специальность - космоакустика, слыхали о такой?
Я признался в невежестве.
– Не расстраивайтесь, - успокоил Николай Иванович.
– Эта наука еще в пеленках!
– Николай Иванович ее основоположник!
– вмешалась одна из девушек.
– Перестаньте, Оля!
– нахмурился ученый.
– Разве дело в этом?
– Он снова повернулся ко мне.
– Считалось, что упругие волны могут распространяться в газах, жидкостях и твердых телах, но никак не в вакууме. Однако недавние открытия показали, что физическая природа вакуума допускает возможность упругих явлений. Конечно, они проявляются иначе, чем в других средах.
– А почему именно космоакустика?
– Упругие волны и акустические волны, можно сказать, синонимы. А космический вакуум, пожалуй, единственный природный вид вакуума. К тому же практическая область применения... Что это я... Принялся читать лекцию!
– И очень интересную. Продолжайте, готов слушать весь вечер.
– Увольте, - покачал головой Николай Иванович, - я здесь в ином качестве.
– Туризм - ваше хобби?
– все еще иронизировал я.
– Хобби... Не люблю этого словечка. Дурное оно, претенциозное.
– Ну, пусть увлечение.
– Даже не увлечение, а отвлечение. В туризме я живу, если так можно выразиться, совсем другую жизнь, задействую резервные клетки мозга, аккумулирую энергию.
– Словом, перезаряжаетесь?
– Вот именно.
– И как часто это вам удается?
– Реже, чем хотелось бы, - вздохнул Николай Иванович.
– Раз в год, а то и в два. Но уже полвека.
– Сколько же вам лет?
– вырвалось у меня.
Я поймал укоризненный взгляд Оли.
– Простите, я допустил бестактность?
– Нет, что вы. Мне скоро семьдесят.
– Семьдесят?! Не верю!
– И все же это так.
– Какой же вы молодец!
– воскликнул я от души.
– Ну, полно вам!
– неожиданно смутился Николай Иванович.
– И вообще нашли тему для разговора!
Во мне боролись противоречивые чувства: восхищение этим незаурядным
Мою просьбу поддержала вся компания, у девушек прямо глаза разгорелись!
– Да не было у меня никаких экстремальных ситуаций, - смеясь, отбивался Николай Иванович.
– У вас превратное представление о туризме!
– Возможно, - не стал возражать я.
– Но ведь туризм туризму рознь, это понятно даже мне. Есть туризм развлекательный, а есть...
– Настоящий туризм состоит в преодолении трудностей!
– перебила меня Оля, видимо, самая эмоциональная девушка в группе.
– И тоже неверно. Вы, молодежь, видите в туризме внешнюю, показную сторону. А главное-то не в пресловутом преодолении трудностей, хотя их у туристов хватает. И не в изучении новых планет - этим занимаются профессионалы.
– Тогда в чем же?
– не выдержал я.
Николай Иванович не спешил с ответом, словно подбирая в уме наиболее точные и доходчивые слова. Потом едва слышно проговорил:
– В душевном общении. В познании самого сложного, что только есть во Вселенной, - человека.
– Зачем же вы летите на Дзету?
– с притворным простодушием спросил я.
– Вы хотите сказать, что там не люди, а упсеки?
– Допустим.
– Ну, друг мой, не знаю, что вам и сказать... Я не вижу разницы между людьми и упсеками. Для меня любое существо, наделенное высшим разумом, человек. А уж как оно выглядит, вопрос второстепенный.
– А если разум злой?
– Я говорю о высшем разуме, а он не может быть злым.
Мне стало не по себе.
– Я вас смутил, - сказал Николай Иванович, пристально глядя на меня. Это хорошо. Нет, вы даже не представляете, как это хорошо. Так вас интересуют экстремальные ситуации? Пусть будет по-вашему. Расскажу об одной такой ситуации. Хотя ее правильнее было бы назвать не экстремальной, а парадоксальной. Да-да, именно парадоксальной. Боюсь вас разочаровать, только оказался в ней не я, а совсем другой... человек. Впрочем, какая разница? Ну, желаете послушать?
Он замолчал, и довольно надолго, однако никто из нас не решился его поторопить.
– До сих пор не знаю, - тряхнул он головой, - радоваться, что это произошло не со мной или... завидовать...
– Николай Иванович, миленький, вы нас заинтриговали, - взмолилась Оля.
– Рассказывайте же!
– Ну да, конечно. Просто вспомнил, и сердце защемило... Да сядьте вы, сейчас пройдет. Так вот... Лет двадцать назад занесло меня в самое, можно сказать, захолустье - между Скорпионом, Стрельцом и Змееносцем. Там разделившийся на два русла Млечный Путь наиболее широк - верный признак, что к этой его части мы ближе всего.