Будни и праздники
Шрифт:
Дмитрий пошел навстречу Кайтанову. Тот улыбался вовсю.
— Идут дела! — весело кивнул на опоры.
— Идут…
— Помощь какая нужна?
— Пришли завтра кран. Займемся анкером.
— Хорошо, — одобрил Кайтанов. — Обещаю. — Потом выдержал паузу и вдруг коротко хохотнул: — А Самусенко тебя зауважал со вчерашнего дня. По-моему, даже побаивается.
— Воришка твой Самусенко, — сказал Дмитрий. — Сволочь. Хорошо, что вовремя смылся. Я бы ему шею свернул, балбесу несчастному.
Кайтанов продолжал
— Что балбес, согласен. Но почему воришка?
— Да ведь он продал полкомплекта опоры другому жулику. На теплицу. Вот гад!
Кайтанов закурил и протянул пачку Дмитрию.
— Откуда такая информация?
— Во первых, есть свидетель.
— Кто?
— Палтусов.
— Пьянчужка!
— Послушай! Хоть ты не валяй дурака! Я сам — лично — забрал уголки у заправщика.
Они как раз находились в створе опор. Кайтанов внимательно посмотрел вправо, влево, одобрительно произнес:
— Отлично стоят, по ниточке. — Потом резко остановился и повернулся к Дмитрию: — А что, если Самусенко продал уголки по моему распоряжению?
— Вот как?!
— Представь себе.
— Тогда… я отказываюсь понимать…
Кайтанов сузил глаза, крутнул массивной головой:
— Ну, слушай, помнишь, ты прислал записку, что нужно новое магнето для бульдозера? Через два дня магнето было у вас. Потом понадобился подшипник для ЗИЛа. Подшипник вам привезли на следующий день. Потом меняли зубья на буровой… — он загибал пальцы. — Я могу назвать не меньше десяти твоих требований за последнее время, которые выполнялись практически немедленно. Но откуда же берутся эти магнето, подшипники, зубья и тэ дэ и тэ пэ? Между прочим, это все дефицит, его на складе мехколонны днем с огнем не сыщешь, не то что на складе участка.
Он подошел еще ближе к Дмитрию:
— Пулат Гулямович любит повторять, что мы живем при социализме, и деньги в нашей жизни играют далеко не последнюю роль. Так вот, все эти дефицитные запчасти куплены в Райцентре и в других местах в различных организациях за живые деньги у разных там механиков, прорабов, слесарей. Оттуда же избыток горючего. А что делать? Ну не умеем экономить, согласен. Не останавливаться же теперь участку. Конечно, меня легко осуждать, а вот побыл бы в моей шкуре, когда ста человечкам нужно дать заработать себе на жизнь, — узнал бы!
— Но, черт возьми, продавать уголки от опоры, которая завтра должна пойти в дело!
— Я же тебе сказал, — терпеливо разъяснил Кайтанов, — Самусенко — балбес. На участке есть запас уголков. Сэкономили со старых линий.
— Рацуха?
— Она самая. Вот я и велел ему крутнуть те уголки. Понимаешь — те. А он сделал, как ему проще. Ему бара бир, понимаешь? Вот за эту дурацкую инициативу я его накажу…
— А что, в Рыбхозе переизбыток запчастей и бензина?
— Не думаю, — усмехнулся Кайтанов.
— Был бы директором
— Это все теоретические споры. Я отвечаю за свой участок. Был бы местным директором — выгнал бы толстяка к чертовой матери. Да еще поддал бы коленкой под зад. Но в данной ситуации он меня устраивает и даже мне выгоден. Вот, — он показал через спину указательным пальцем на грузовик, — везу ему уголки с участка взамен тех. Заодно извинюсь за Самусенко и за тебя.
— Извинишься? За меня?
— Ну ладно, я оговорился. За Самусенко и за себя. В конце концов, ты здесь ни при чем. Даю слово, больше подобного на твоем объекте не повторится. Работай спокойно.
Нахмурившийся Дмитрий повернулся и прошагал к бригадному ЗИЛку. Взял в кабине папку с чертежами, вынул из нее вдвое сложенный листок. Сунул его Кайтанову.
— Что это?
— Акт о деяниях твоего Самусенко. Можешь порвать.
Кайтанов с интересом прочитал.
— Зачем же рвать такую интересную бумагу? Я ее — к объяснительным. Глядишь, когда-нибудь пригодится.
— Поступай, как знаешь. А я уезжаю. Работать, чувствуя за спиной мышиную возню — не могу!
Кайтанов сочувственно кивнул:
— Понимаю. Тебе такие вещи непривычны. Рос сначала под крылышком Бутенко, затем армия, первоочередные поставки… — Он снова резко повернулся к Дмитрию, улыбка сползла с лица: — Думаешь, твой Бутенко — ангел с крылышками? Или другие не нарушают разных там предписаний — ради дела, заметь, ради дела.
— Извини, но я плохо верю в деловитость Самусенко.
— Я уже сказал — к твоему объекту он больше не приблизится.
— Нет, — сказал Дмитрий. — Умаров предложил мне посидеть до осени в производственном. Пожалуй, я так и сделаю.
— Поздно, Дима, — тихо и проникновенно ответил Кайтанов. Затем беззащитно улыбнулся, указал рукой на трассу: — Дело начато, твое место здесь, и ты сам это отлично понимаешь.
После ужина Дмитрий сказал Палтусову:
— Извини, Толик, что я на тебя нашумел с этими уголками. Ты не виноват.
Палтусов вдруг необычно смутился, покраснел и принялся переминаться с ноги на ногу, словно хотел что-то объяснить. Но Дмитрий уже отошел.
XXV
Вот уже вторую неделю неведомый пока науке монтажный бог покровительствовал бригаде Малявки. Погода установилась отличная: сухая, нежаркая. Ни ветров пополам с пылью, ни дождей, ни зноя. Дни летели быстро. Работали до первых звезд. Возвращались домой уставшие, ужинали, перекидывались двумя-тремя словами, играли несколько конов в лото и тут же ложились спать. Засыпали как убитые. Ужин готовили так, чтобы оставалось и на завтрак. Случалось, подводила техника, но люди не отчаивались, находили выход.