Будни имперских диверсантов
Шрифт:
– Ты сам выбрал свою судьбу. – Она пожала плечами. – Мое сердце уже отболело по погибшему сыну. Однажды мои чувства взяли верх над достоинством и над разумом. Я звала тебя, я просила вернуться. Я тратила огромные силы, - заемные силы! – чтобы вернуть тебя в лоно семьи. И ты слышал мой зов, но остался равнодушен. Где-то в глубине души, признаюсь, мне до сих пор жаль, что так произошло. Я стыжусь этих чувств. Они недостойны истинного правителя, равного богам. И потому я должна привести реальность в соответствие с фактами, сын. Ты мертв уже давно. Я сделаю так, чтобы тебя больше не существовало. Тебя, и всего того, что ты сделал после того, как умер. Мой прекрасный сын, принц дивного народа умер. Все, что было сделано после – это ложь, которой никогда не было. Твоя душа отправится восьмиглазому – она станет достойной платой за его помощь. А твоя кровь, твоя сила, послужит возвышению дивного народа. Гордись этим, если у тебя еще осталась гордость. Что ж, не будем больше растягивать эту агонию. Единственная милость, которую я могу тебе оказать – это сделать так, что
Я, наконец, огляделся по сторонам. Та, что была мне когда-то матерью не соврала. Здесь действительно были все, кто мне дорог. Длинный ряд вкопанных в землю столбов, к которым привязаны мои друзья и соратники. Моя любимая. Даже Эльза была здесь, хотя какой от нее прок в этом деле – непонятно, она ведь и так уже мертва. А потом та, что была моей матерью, занесла надо мной ритуальный кинжал, и вонзила его мне в сердце.
Я успел почувствовать резкую боль, в голове пронеслось до жути банальное «Ну вот и все…», а потом… никогда бы не подумал, что смогу в полной мере понять ощущения надутого до звона кожаного мяча, который кто-то прокалывает шилом. Невероятное облегчение – вот что я почувствовал, как только лезвие ритуального ножа пробило мне грудь. Много дней во мне копилась магия. Я ловил грудью заклинания, поглощал литрами зелья, при создании которых без колдовства не обошлось, и все это копилось, не имея выхода, раздувая меня как тот самый мяч. Только теперь я понял, почему именно я умирал – во мне было слишком много силы, и я продолжал заталкивать еще, пытаясь избавиться от этого тянущего ощущения. И тут, наконец, кинжал, который создан для того, чтобы пропускать через себя магические потоки, пробил брешь в моем теле. Мое сознание не погасло, наоборот, то ли от того, что связи с телом больше не было, то ли от дикого напряжения, которое мгновенно исчезло, его вынесло из тела в верхние планы. Несколько месяцев назад шаман по имени Забулдыга учил меня этому, но не думаю, что навыки гоблина сыграли свою роль. Это произошло непроизвольно. Однако опыт шамана помог не растеряться.
Боль исчезла, переживания исчезли, мое зрение обогатилось красками иного мира. Я видел, как кровь, моя кровь, сверкающая от переизбытка энергии, стекает по телу и по лезвию кинжала, как тяжелые капли падают на специально установленный желоб, и стекают в чашу, сияющую, будто маленькое солнце. «Вот где наша кровь гор!» - сообразил я, а потом осознал, что могу по-прежнему чувствовать эту энергию. И теперь не только свою, как только кровь моя коснулась содержимого чаши, я стал чувствовать и его тоже. Кровь гор брыкалась и выворачивалась из рук, и вызывала полное впечатление, что я пытаюсь удержать крысодлака, который не хочет быть удержанным. Однако по мере того, как количество моей крови в чаше увеличивалось, становилось все проще. В конце концов сила подчинилась. Удерживать ее было по-прежнему сложно, но очень интересно. Ощущение океана силы, который как котенок царапается у тебя в руках, и пытается вырваться, пьянило. Хотелось пошалить, устроить какую-нибудь шутку… Вряд ли в этот момент меня можно было причислить к нормальным адекватным разумным. Что там говорить, если в какой-то момент, почувствовав, как меня куда-то тянет в неизвестном направлении, я просто отмахнулся, даже не обратив внимания на последовавший за моим действием обиженный вой. Мимоходом подумал, что это, должно быть, восьмиглазый предъявляет свои права на жертву, и легкомысленно отбросил неинтересные мысли. У него нет на меня прав. Как нет его у той, кто когда-то была мне матерью. А у меня еще есть незавершенные дела.
Воспоминане о незавершенных делах что-то сдвинуло в мозгах, и я огляделся по сторонам. Очень вовремя – моя трудолюбивая матушка уже занесла кинжал над шефом, который в ряду пленников стоял следующим. Сквозь туман в голове подумалось, что с этим нужно что-то делать.
Я никогда не был магом – просто отсутствовали такие способности. Дело не в таланте или отсутствии трудолюбия. В моем теле просто не было каких-то органов, которые отвечают за действия с магической энергией. Но теперь-то у меня нет тела! Только чистый разум. Что может сделать разумный, который никогда не учился магии, даже получив в руки огромные силы? Только пожелать. Я ни секунды не сомневаюсь в своем желании. Я четко знаю – сидам больше нет места в этом мире. Дивный народ заигрался.
Теперь, когда я распоряжаюсь огромной силой, я могу сбросить оковы со своих друзей, освободить пленников, вышвырнуть дивных за пределы империи. Но этого мало. После того, что они творили, прочие расы не смогут терпеть их рядом с собой. Мир не сможет. Я могу убить их. Всех, ту часть, что сейчас собралась в этом дольмене и тех немногих, что остались в других местах. Просто прекратить их жизнь. Но не хочу. Мне тоже мешает память – больно представить, что никогда больше не будет гордых сидов, что забудется их история, и все прежние свершения покроются пеплом небытия. Поэтому я просто желаю, чтобы их больше не было в этом мире. Пусть они уйдут туда, где нет других, столь презираемых ими народов. Пусть они действительно станут лучшими, потому что больше никого нет.
Я смотрю на ту, что была моей матерью. Вижу, как на лице у нее появляется недоумение, которое затем сменяется яростью, а потом ужасом.
– Ты не маг! – кричит она, мгновенно растеряв свое величие и невозмутимость. – Откуда у тебя силы?
Мне хочется ответить, что интересоваться такими вопросами в такой момент как-то глупо, нужно искать выход, но уже поздно.
Сиды ушли.
Очень странно чувствовать себя победителем, будучи бестелесной сущностью. Мои силы никуда не делись. Их стало меньше, но для того, чтобы вышвырнуть целый народ за пределы мира требуется гораздо меньше энергии, чем для того, чтобы перенести целый материк в дивную страну. Я отчетливо понимаю, что не смогу вернуться в свое тело – оно уже почти мертво. Токи жизни еще сохраняются, но это явно ненадолго. У меня достаточно сил, чтобы зарастить рану, но я отчего-то не могу сотворить это одним желанием, а знаний у меня нет. Я же все-таки не лекарь. Если я вернусь в тело сейчас, рискую стать нежитью, а такая участь меня не устраивает. В то же время, я почему-то не могу перейти за грань, хотя отчетливо вижу рядом госпожу, которой служит Свенсон. Сейчас мне совсем не сложно выдерживать ее любопытный взгляд. Может быть, мне мешает сила, от которой я так до конца не избавился? На что бы ее потратить?
Я нахожу взглядом Эльзу, и пытаюсь передать силу ей. Моих знаний по-прежнему недостаточно, чтобы сделать мертвое живым, но, думаю, Свенсон и сам справится, лишь бы энергии хватило. Теперь – хватит. Я чувствую, что становлюсь легче. Успевшее надоесть могущество улетучивается, как капля воды с раскаленной сковородки. Я вижу лица своих друзей, и чувствую гордость. Все же я молодец и чертовски везучий сукин сын. Смог выкрутиться из безнадежной ситуации, сохранил жизни тем, кто мне дорог. Жаль только, что сам, похоже, помер. Леди Игульфрид будет в ярости… Я вижу, как мое тело вдруг падает на землю и замечаю крысодлака, перегрызшего веревки. Эта сценка стала последним, что я видел. Состояние всемогущества и почти всезнания исчезло окончательно, а вместе с ним ушла способность мыслить. Хотелось изречь, хотя бы мысленно, что-нибудь пафосное, но я не успел. От всего того, что составляло мою личность, осталась лишь способность ощущать взгляд смерти. Так оно и должно быть, наверное.
Взгляд был почему-то недовольным. Не то, чтобы на меня злились, или были разочарованы, скорее, это была досада, вот только я не мог понять на что, потому что меня-то, собственно, и не было. А потом я снова очнулся и увидел надо собой усталые лица Свенсона и леди Игульфрид.
Эпилог
– Только попробуй еще и вино в воду скатить, - Дромехай, увидев, как я корячусь, пытаясь по сходням затолкать здоровенную винную бочку, начал грозить всяческими карами, по большей части совершенно несоразмерными проступку. Могу его понять. После того, как я случайно проделал такую процедуру с бочкой рома, от своих работ пришлось отвлекаться приличному количеству разумных. В общем, я бы на его месте тоже разозлился, но у меня есть причины катить эту бочку. Тренироваться нужно. После того, как Свенсон с леди Игульфрид меня все-таки откачали, я до сих пор до конца не восстановил силы. Нынешнее состояние, конечно, не сравнить с тем, которое было сразу после пробуждения. Тогда я едва мог шевелить пальцами. Первые две недели меня кормили с ложечки, и помогали в других, более неприятных делах. Ужасный период, но я не жаловался. Прекрасно понимал: то, что я вообще смог очнуться после удара в сердце – это чудо из чудес. Свенсон утверждает, что его госпожа просто отказалась меня забирать. Дескать, ей стало любопытно, что еще со мной произойдет, и она решила пока оставить меня по эту сторону порога.
Война, после исчезновения сидов, продолжилась, перейдя на стадию позиционных боев. Впрочем, упорства альянса надолго не хватило, потому что без направляющей руки дивных он развалился под собственным весом. Пришельцы из-за хребта вдруг вспомнили, что у них дома без защиты остались собственные города и жилища, семьи, домашняя скотина и прочее, и все это без присмотра и наверняка голодает, потому что сеять в этом году было некогда. А, самое главное, все тоже самое есть у соседей, и тоже без присмотра, так что дезертирство резко ускорилось и приняло массовый характер, благо новый бог перестал настаивать на том, что империя – это средоточие зла и должна быть непременно уничтожена. Восьмиглазый никуда не делся, и, хотя все жрецы дивных, которые регулярно промывали мозги разумных исчезли, очень скоро нашлись другие, пусть и не такие сильные и в гораздо меньшем количестве. Этот новый бог пришел в наш мир недавно, но с отчетливо просматривающимися намерениями хорошенько пустить корни. Без помощи дивных количество его последователей постепенно уменьшается. Думаю, со временем его ждет участь множества мелких богов, чьи последователи немногочисленны – небольшая секта, объединяющая несколько деревень, да редкие проповедники, которые без особого успеха пытаются донести слово божье до других разумных, в надежде увеличить паству.