Будни имперской стражи[СИ]
Шрифт:
– Ох, ваша светлость, этот паршивец – сынок, мой младшенький, от младшей жены. Не пожелал, дурачок, традицию семейную поддержать, по государственной линии вот пошел. Совсем на отца плюнул, только и заходит, что по делу. – Укоризненно покачал головой аптекарь.
Ханыга в ответ что-то угрюмо пробормотал, про то, что долг родной стране надо отдавать, а аптекарей у них в семье и без него хватит. Чай, четыре брата только родных, да семнадцать сводных.
У гоблинов довольно забавный семейный уклад. Дело в том, что у этой расы очень плодовитые женщины. Они очень быстро, меньше, чем за полгода, вынашивают потомство, и рождается у них часто не по одному, а сразу по нескольку гоблинят. Если бы не одна проблема, гоблины давно стали бы самой многочисленно расой в мире. Конечно, они еще и одна из самых короткоживущих рас – пятидесятилетний гоблин – глубокий старик, и вообще – редкость. Чаще же они не доживают и до сорока. К тому же, в детстве гоблинята отличаются просто чудовищным любопытством, их интересует буквально все, и именно поэтому, детская смертность среди них очень велика. Некоторые, и повзрослев, продолжают совать свой нос, куда не следует, за что и страдают. К тому же родителям обычно трудно уследить за
В лавке царил уют и порядок. По стенам развешаны сушеные травы, в холодильных шкафах разложены более современные препараты, а так же производные этих самых трав в виде бутылочек с различными снадобьями.
Глава 3
Переночевав, мы с шефом поняли, что в городе ловить больше нечего, и пора нам отправляться в крепость. Щуплый Ханыга, который должен был опекать нас и на каторге, но для которого никто не собирался выделять отдельного летучего зверя, был намертво примотан ремнями к шефу – мантикор более грузоподъемное существо, чем грифон, он лишние тридцать килограмм даже не заметит. Новый перелет был еще тяжелее первого – полеты над скалами, в разреженной атмосфере, комфорта ему не добавили. Но это уже не было такой уж проблемой – привычка. Проблемой стало то, что звери в упор не желали приземляться на специально отведенной для них площадке. Они вообще отказались приближаться к крепости – сделав пару широких кругов вокруг нее, они дружно развернулись назад, не обращая внимания ни на какие понукания наездников. В конце концов, мы с грехом пополам сели на дальних подступах к крепости – где-то на горизонте она виднелась, но идти до нее было не меньше шести километров. Наездники виновато развели руками. А не баловавший нас до сих пор своими разговорами грифоний всадник неожиданно разродился речью.
– Звери волнуются, ваши милости. Вы бы, может, поостереглись туда, опасно. Они дрессированные, просто так не капризничают. Значит, беда там какая-то. Звери капризные, черного не любят, так что это оно и есть, не иначе. Давайте возвернемся, ваши милости? Вы бы подкрепление какое себе вызвали, платформы дождались бы, и ужо тогда отправились… Да и мыслимо ли дело пешком, да по такой жаре, по этой гадости белой так далеко идтить? А то вы ить пропадете там, а с нас спросють…
Шеф подумал. Потом сплюнул на песок, а потом длинно выматерился. Еще подумал.
– Ладно, советовать своей летучей твари будешь. А мы сами с мозгами. Пока мы там ждем, тут люди сидят, в этом, как ты говоришь "черном". Летите, летуны. И Ханыгу захватите.
Ханыга насупился.
– Гспадин начальник, почто унижаешь? Нльзя мне вас бросить, я з вас отвечаю. Да то н весь род пзор бут, если я вс тут оставлю. Я н тбе подчиняюсь, мне приказ – тбе сопровождать.
Орк от такой отповеди опешил, а потом начал заводиться. Думаю, раздражение накопилось, а мелкий гоблин очень удачно спровоцировал шефа на то, чтоб его выплеснуть. Челюсть начальника медленно выдвинулась вперед, кожа на лице потемнела. То есть она наверное не только на лице потемнела, но про остальное я с уверенностью говорить не могу… В общем надвигалась буря. Надо сказать сценка "мой шеф в ярости" – зрелище не для слабонервных. Я слышал, что некоторые криминальные элементы, после ее просмотра конфузились самым позорным образом. Но Ханыга меня снова удивил. Глядя на все эти изменения, происходящие с лицом шефа, он сжался, втянул голову в плечи, но упрямо наклонил голову, как будто собирался идти против ветра. Я понял, что беднягу надо спасать – в таком раздражении шеф может нанести нашему проводнику тяжелую моральную травму. Да он и физическую может, наверное. Пришлось вызывать огонь на себя:
– Шеф, шеф, ты чего возмущаешься? – беззаботно спросил я, плавно перемещаясь между шефом и Ханыгой. – Парень правильно говорит, у него приказ…
Взгляд шефа сфокусировался на мне. И взгляд этот ничего хорошего не предвещал.
– А тебя кто вообще спрашивает, высокородная твоя морда! Я что, пропустил тот гребаный момент, когда ты стал моим начальником?! – Шеф попытался схватить меня за грудки, но, конечно, промахнулся. Хотя увернулся я с трудом – от такого мощного акустического удара у меня слегка нарушилась координация – И не смей уворачиваться, когда я тебя хватаю!!!
Последний крик уже вообще слабо походил на членораздельную речь – эти звуки могли поспорить с ревом дракона, у которого разбили яйца. Дракона мужского пола, я имею ввиду. Но на этом истерика прекратилась – шеф быстро спускает пар, хотя и шумно, должен заметить…
– Ладно, проехали, – успокоившись, прорычал он. – Но если ты, сморчок зеленый, устроишь мне какие-нибудь проблемы, я тебя закопаю живьем, понял? –
Гоблин с готовностью закивал головой, а когда шеф отвернулся, чтобы заодно выдать ценные указания готовящимся к отлету наезднику, признательно кивнул мне. Я подмигнул в ответ – дескать, не за что, приятель, потом сочтемся.
Дождавшись, когда наши летуны оставят нас в одиночестве, мы двинулись в сторону крепости. Прогулка обещала быть интересной – хотя утро только началось, ветер уже постепенно набирал силу, и песок, конечно и не думал лежать спокойно, а в неимоверных количествах засыпался под одежду и в сапоги. Хорошо хоть ветер дул в спину. Температура тоже и не думала оставаться комфортной – жара набирала обороты, постепенно поднимался ветер, который подталкивал нас в спину, и заодно килограммами засыпал соленый песок за шиворот и в волосы. Мы порадовались, что до крепости, вроде бы оставалось совсем немного – в противном случае, идти пешком было бы верным самоубийством. Шеф, как самый выносливый двигался впереди, прокладывая дорогу. Я же шел последним, потому что мы опасались, что субтильный Ханыга отстанет. Но он двигался на удивление бодро – возможно потому, что был несравнимо легче шефа, и гораздо меньше проваливался в песок, щедро разбавленный мелкой, колючей солью. Сам я тоже особых сложностей не испытывал, во-первых, потому что тоже не отличаюсь крупными габаритами, а во-вторых потому, что нас, сидов, с детства учат правильно двигаться. Хотя это путешествие в любом случае приятным назвать язык не поднимался. Где-то на полпути, когда мы все, особенно шеф, порядком вымотались, он умудрился провалиться в сыпучий песок. Да так быстро, что к тому моменту, как мы его догнали, он уже по пояс сидел в песке. Мы с Ханыгой растерянно остановились на краю зыбкой области.
– Шеф, как ты умудрился?
– Да вот умудрился как-то. Вы будете выяснять, как я это сделал, или все-таки поможете? – растерянно пробурчал шеф. – И желательно, побыстрее, а то я продолжаю проваливаться.
– Будем помогать. У тебя веревки нет?
– Нет. Я в казарме оставил.
– Молодец. Это было грамотное решение. Плащ с себя снять можешь?
Пока шеф снимал плащ, да пока я связывал его со своим, его затянуло уже по плечи. Вытягивать тяжелого орка из песка – нетривиальная задача. Сначала у нас даже начало что-то получаться. Мы с Ханыгой уперлись изо всех сил, шеф активно пытался нам помогать – больше морально, чем физически. От его утробного рычания пополам с отборнейшими ругательствами силы наши удесятерились, и нам даже показалось, что еще чуть-чуть – и шеф окажется на твердой земле. Я сам не заметил, что мои ноги уже по колено погрузились в песок. Кажется, Ханыга в последний момент что-то заподозрил, но, неожиданно шеф скрылся в песке с головой, а я, конечно, не успел разжать руки. Гоблин тоже не успел. Коротко заорав мы нырнули вслед за шефом. Недолгие мгновения полной дезориентации, и мы все сидим, отплевываясь в каком-то помещении. Шахта. Никакой это был не зыбучий песок, просто шахта, подошедшая слишком близко к поверхности. Настолько близко, что ее свод не выдержал веса тяжелого орка, и проломился.
Кое-как вытряхнув песок из одежды, и ушей, мы стали осматриваться.
– Дальше, я так понимаю, пойдем под землей? – спросил орк глядя на дыру, через которую мы сюда попали. Точнее на то, что было дырой – теперь там была только куча песка. Мы с гоблином посмотрели туда же. Я облегченно вздохнул – мне совсем не нравилась "прогулка" по соленой пустыне, а подземелья – это практически родные места. Всем известно, что представляют собой дольмены сидов. Дольмен – это холм, в недрах которого мы живем. Те немногие представители иных рас, которым посчастливилось побывать в местах обитания нашего "гостеприимного" народа видели прекрасные рощи и луга, которые чудесным образом оказывались глубоко под землей. Ключевое слово здесь – чудесным образом. Немногие знают, что на самом деле это всего лишь красивая иллюзия. Нет, это не бахвальство, и не попытка показать свое могущество, просто когда-то, очень давно, мы тоже жили на поверхности, и этими иллюзиями мои бывшие сородичи пытаются заглушить тоску по прежней жизни. Хотя даже среди самых древних сидов найдется немного таких, кто действительно помнит жизнь на поверхности. И тем более не многие знают причину, по которой мы живем в дольменах – просто по тому, что не хотят помнить, уж очень эта причина неприятна для гордых и чванливых сидов. Мы сбежали. Неизвестно, откуда в мире появились люди, но эта молодая, агрессивная раса стала занимать наши поля и рощи. У сидов не хватило сил, чтобы изгнать их, а гордость не позволила жить рядом с людьми, которых мои предки даже не хотели считать разумными. Остальные расы все-таки смогли договориться с человечеством. Гномам было легче всего – в их горы люди соваться не стали. Но и другим, тем, кому пришлось потесниться, удалось как-то выйти из положения. Гоблины, тролли, орки (хотя они-то как раз появились еще позже, чем люди). Даже высокомерные эльфы, хоть и забрались глубже в свои дремучие леса, все равно не слишком пострадали. И только мы, гордые сиды, отказались идти на компромисс. Больше века мы вели войну, не желая понимать, что в этой войне нам не победить. А когда нас осталось так мало, что воевать стало просто не возможно, сиды ушли в дольмены. С тех пор прошли многие тысячи лет, и эту историю даже мало кто помнит. Моя мудрая матушка с самого начала готовила меня к жизни среди людей – я должен был стать послом, и потому я эту историю знаю. Но, как я уже говорил, это не слишком распространенное знание. Народ привык жить под землей, традиции изменились, изменилось мировоззрение.
О прошлом напоминают только эти самые иллюзии. Очень качественные иллюзии, но сил наших магов, конечно, не хватает на то, чтобы преобразовать все те пещеры, что мы выстроили. К тому же, наша численность постепенно восстанавливается, и мало кто из молодых сидов считают нужным тратить силы и средства на такой глупый самообман. Так что сегодня наши подземелья преобразованы едва ли на четверть – остальные пещеры хоть и украшены, и неплохо освещены, но уже ничем не напоминают поверхность.
Так что для меня эти шахты большой проблемы не представляют – я здесь, можно сказать, как рыба в воде. А вот шефу здесь явно не нравится. И не удивительно, здоровенному орку здесь просто напросто тесно. Он не может выпрямиться во весь рост, ширина прохода едва-едва превышает богатырский размах его плеч. Нда, как бы еще клаустрофобия не разыгралась…