Будни рэкетиров или Кристина

Зуев Ярослав Викторович

– Послушайте, у вас совесть есть? – в конце концов взорвалась Мила Сергеевна. Терпеть не могу, когда стоят над душой.

Франт изобразил недоумение.

– Может, дадите мне одеться?

– А я мешаю?

Мила фыркнула:

– А не ясно?

Франт (а им был Следователь) пожал плечами:

– Послушайте, дамочка? Вы мне надо.

– Я вам не дамочка, молодой человек.

– Ну, не дамочка, – не стал нагнетать обстановку Следователь. – Чего вы заводитесь? Сегодня выходной, между прочим. А я где только не побывал. С семи на ногах. А

мне к жене в роддом. Кровь из носу. А я тут парюсь. И ни конца, ни края не видать.

Мила завершила туалет молча, затем Следователь сопроводил ее в «Волгу» и собственноручно забрался за руль.

* * *

5-е, суббота, ближе к полудню

Сергей Михайлович встретил госпожу Кларчук в кабинете, расхаживая из угла в угол, как тигр по клетке.

– Садитесь, Мила, – предложил Украинский.

– Спасибо, – женщина присела на стул.

– Мила, – сказал полковник, буравя собеседницу глазами, – вы Бонасюка Василия Васильевича помните?

– Конечно, – отозвалась Мила, зевая, как умеют зевать кошки. – Это тот банщик, которого известные вам рэкетиры крышуют. Протасов его недавно упоминал. В разговоре по поводу кредита.

– Совершенно правильно, – сказал Украинский, двигаясь от двери к окну и обратно.

«Если он не прекратит метаться, у меня закружится голова», – подумала госпожа Кларчук.

– И еще он шантажом промышлял. Одно время. И, если не ошибаюсь, состоял в кумовьях Анны Ледовой.

– У вас безупречная память, Мила, – сказал Украинский, – все так и есть.

– И что же он натворил? Снова взялся за шантаж? – спросила Мила.

Украинский прекратил движение и с маху опустился в кресло:

– Нет. Он убил свою жену, – сказал Сергей Михайлович с расстановкой. – Вчера ночью. Убил.

Мила открыла рот. Украинский посмотрел на нее в упор. Потом опустил глаза и принялся монотонно выкладывать факты. По словам полковника выходило так, что гражданин Бонасюк позвонил ему рано утром, до того, как петухи пропели, умоляя о немедленной встрече. Язык Вась-Вася заплетался, и кроме бессчетное число раз повторяемых на все лады, как заклинания: «поистине», «по-честному» и «не хотел, мамой клянусь», полковник ничего не понял. Бонасюк стал умолять о встрече. Сергей Михайлович, матерясь в душе, дал добро. Он уже знал про Витрякова и СБУшников, но решил выкроить пару минут. Поехал на встречу в собственном «Мерседесе», подобрал Бонасюка на улице, а после первых же слов немедленно отвез в управление.

– Неужели убил? – не поверила Мила. – А мне казалось, что он и мухи не обидит.

– Бонасюк был в невменяемом состоянии, – пояснил Сергей Михайлович. – Клялся и божился, что не хотел. Что виной всему кузен-отставник. Его двоюродный брат. Вроде как приехал на побывку из Запорожья. Военврач.

– И не военный, и не врач, – вспомнила старинную армейскую поговорку Мила Сергеевна.

– Ну, может быть, – согласился полковник. – Бонасюк брату

пожаловался, что, мол, обманывает молодая супруга…

– Если мне память не изменяет, она ему по жизни только то и делала, что изменяла, – криво улыбнулась Мила Сергеевна.

– Возможно, возможно, – кивнул полковник, – но, как я понимаю, рога-то наставляла, но не бросала.

– Что, ушла?

– Насовсем, по его словам. К небезызвестному Андрею Бандуре.

– Прямо, страсти по-бразильски, – не удержалась Мила Кларчук.

– Как бы там ни было, – мрачно продолжал полковник, – Бандура с тех пор взялся изводить Бонасюка – угрозы, побои и прочее… Ну, схема понятная и старая, как мир…

– В комплекте с женой ему загорелось заполучить сауну с квартирой?

– Естественно.

– А Кристина об этом знала?

Сергей Михайлович высморкался.

– Полагаю, что да. Не думаю, что науськивала, а знать, думаю, знала.

– Хорошая жена, – оценила Мила Кларчук. – А он с нею не пробовал поговорить?

– Бонасюк утверждает, будто связи не было. Ну вот. А на днях его крепко побили.

– Кто?

– Ну, Бандуры, видать, молодцы. Он домой. А там брат. Рассказал тому про свою беду. Выпили… и тут – Кристина.

– Откуда же она взялась?

– Приехала. Поздно вечером.

– Зачем?

– Ну… – полковник замешкался. Видимо, этот вопрос он не продумал. Проглядел, за навалившимися проблемами.

– Бандура Бонасюка избил до полусмерти, а Кристина приехала пожалеть? – осведомилась Мила Сергеевна.

– А почему бы и нет? Не удивлюсь, Мила, что именно так и было. Да добрая половина бытовухи, между прочим, таким Макаром и случается. Сначала делают, а потом думают. Может, она объясниться пришла. Или, наоборот, с угрозами. Чтобы убирался по добру, по здорову.

– Возможно, вы правы, Сергей Михайлович.

– Так или иначе, женщина мертва, – отрезал Украинский. – Все! Что-то там вышло. У них. То ли брат ее ударил, то ли толкнул сильно, а она виском об угол. Хлоп – и готово. Шабаш. Сушите весла. Приехали.

– А Бонасюк куда смотрел?

– Бонасюк утверждает, что ни черта не помнит. Пьяный, мол, был. Что, мол, брат жену обругал, а она, вроде, ответила. Оба – в крик. До рук дошло. Бах. Есть контакт. Они, мол, ей еще примочки делали. Лед к голове прикладывали, и такое прочее. Пока военврач пульс проверить не додумался.

– Где сейчас Бонасюк?

– Бонасюка я задержал. Тут, в соседнем кабинете сидит. Под присмотром доверенного сотрудника.

– Что вы собираетесь делать, Сергей Михайлович? – тихо спросила Мила Сергеевна, понимая, что они подошли к главному.

Украинский вцепился в Милу глазами.

– Я собираюсь рассчитаться с ними со всеми, – ледяным тоном сказал полковник. – Они сами друг друга жрут, как крысы в банке, так вот, я им еще и помогу.

Мила Сергеевна сообразила, что полковник намекает на судьбу своей дочери, и спросила себя, а насколько он сейчас искренен. Процентов на двадцать пять? Или где-то на сорок?