Будни рэкетиров или Кристина
Шрифт:
– Спрячь ствол, плуг!
Против опасений Валеры вид боевого оружия не произвел на мальчишку особого впечатления, будто Волына махал не пулеметом, а палкой-копалкой, благодаря открытию которой неандерталец некогда продвинулся в гомо сапиенсы.
– Вот, дурак! – выругался Протасов, подумав, что стоит пацану стукнуть участковому, и не оберешься беды.
– Была у нас собака, – заговорил пацан, не обращая внимания на Вовчика. – Чернушкой звали. Мамка ее на рынке подобрала. Там сука ощенилась, а потом ее машина сбила. Щенки замерзли,
– Как это, добралась? – нахмурился Волына. В селах не принято держать собак в доме. Пес на диване для сельского жителя выглядит почти так же нелепо, как если бы горожанин приютил в квартире лошадь.
– Ну, до дыр проела. Так мамка ее на улицу выгнала. Посадила в будку, на цепь…
– Зарубить надо было. За ватник. По-любому.
– Давай дальше, – распорядился Протасов, не зная толком, хочет ли услыхать развязку.
– Чернушка в будке пищала, по ночам… Ночью во дворе страшно.
– Ясен пень. К хате приучили.
– Мы ей тряпок настелили. Но, она все равно скулила. И, еще лаяла так, что скоро охрипла.
– Сбесилась, псина, по-любому.
– А потом… – мальчуган запнулся, ни в силах вымолвить ни слова. Протасов придвинулся поближе, положив могучую пятерню на куцее плечико «пионера». Он не был силен в обращении с детьми, своих у него не случилось, с чужими же он общался редко с тех пор, как бросил тренерскую работу.
– Не дрейфь, пацан. Понял, да? Погляди на нас. Где ты еще таких здоровенных мужиков видел? Подпишемся, если что… – Протасов не успел закончить, хлопнула дверь, и в кухню влетела Ксюша.
– Опять вы за свое?! Хотите, чтобы мамка узнала?!
– Подожди! – Протасов, словно защищаясь, приподнял руку.
– Гость у них вещи раскидал, – пролепетал Игорь, уставившись на ботинки. Ксюша опешила.
– Как, раскидал?!
– К хреновой бабушке, по-любому.
– Ты не психуй, – примирительно начал Протасов. – Мы ж ни черта не понимаем. А оно, видишь, как оборачивается.
– Вещи раскидал!? – переспросила Ксюша.
– Точно. – Протасов скромно кивнул. – Обозлился, понимаешь, за капкан…
– Вы поставили на него капкан?!
– А ты хотела, чтобы мы его в задницу лобызали?!
– Так вы на него охотились?!
– Смотреть на него, что ли!?
– Лучше вам переехать.
– Не гони, малая…
– Да с каких таких пирогов?! – взорвался Вовчик, и Протасов испугался, что он снова вытащит автомат, и тогда уже точно неприятности гарантированы. Заселяясь, они наврали Ирине, будто гоняют машины из Тольятти. «Такая работа, понимаешь? Триста лет за рулем, три века без сна, е-мое. Партию пригнали, с АвтоВАЗа, и гуляй, пока тачки через автосалон не распродадутся. И снова, на Волгу, за орденами». Ирина тогда пожала плечами, то ли поверив, то ли сделав вид. Если дети настучат про пулемет, Бог знает, что той взбредет
– Тихо, Вовчик. – Не делай волны, е-мое. Дай ей сказать. С чего это ты решила, что нам надо сваливать?
– Для вашего же блага.
Девчонка повернулась к брату:
– Пойдем, Игорь.
– Чем с собакой закончилось? – спросил Вовка уже в спину.
– Ее на две части разорвали, – не оборачиваясь, сказала Ксюша.
– Кто разорвал?
– Обереги в комнате повесить надо… – Ксюша уже вышла наружу. Мальчишка задержался в дверях.
– Кого повесить? – не расслышал Протасов. – Чего повесить, пацан?
Зато Волына, воспитанный бабушкой в деревне, сразу сообразил, о чем речь.
– Это дело, по-любому.
– Обереги от злой силы. А еще чеснок помогает…
– Малый. Ты про какое кладбище говорил?
– Про заброшенное, дядя Валера.
– То, что за вашим садом?
Игорь едва открыл рот, как громко хлопнула входная дверь. Все трое вздрогнули. Из сеней зазвучал раздраженный голос Ирины:
– Валерий, опять в хате накурено!
– Нервы, блин, ни к черту, – пробормотал Протасов, смахивая пот со лба.
– Валерий!? Что ты там ворчишь!?
– Да то Вовка начадил.
– А мне до лампочки, кто! – Ирина явно была на взводе. – Я же тебя русским языком предупреждала, чтобы у меня в доме не смалить.
– Да не курил я, – вяло оправдывался Протасов.
– Я тебя в последний раз предупреждаю!
Диалог получился «за глаза»: Ирина кричала из сеней, Протасов «отгавкивался» из кухни. Таким образом, субъекты перепалки находились вне зоны видимости друг друга, как военные корабли в современном бою, что, впрочем, совершенно не мешало обоим.
– Еще раз курнешь! – предупредил Протасов Волыну, и показал на запасной выход. Валерий решил ретироваться, тем более, что к какому бы то ни было конструктивному обмену мнениями по поводу самого существования таинственного Ночного Гостя Ирина была неспособна. В этом Протасов убедился накануне.
– Не буди лихо, пока оно тихо. Потопали, Вовчик.
– Куда, зема?
– На кудыкину гору, лапоть. Во двор, блин.
– И хватит сквернословить! – донеслось до них из сеней. – У меня в хате дети малые.
Земы очутились на улице. Скупое февральское солнце валилось за горизонт, как раненый под ватерлинию броненосец. Красноватые закатные лучи кое-как освещали заснеженный пейзаж, но не несли ни капельки тепла. По мере того, как светило откатывалось на запад, с востока надвигались сумерки. Мир окутывала мгла.
– Ну, что скажешь, зема? – Волына зябко поежился.
– Что тут, в натуре, сказать? Холодно, е-мое. Как в морге.
Приятели немного помолчали.
– Чего она окрысилась? – сказал Волына. – На ровном месте?