Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
Встреченная Сая шарахнулась от Биба со страхом.
– Глей! Он стянул свиную ногу из кухни. Пробовали отобрать – укусил повариху.
– И где та нога?
– В нем…
Значит, кормить не нужно. Пес сам питается. Хоть и за мой счет.
Он радостно показал клыки длиной почти в мой мизинец. Это еще детские, молочные зубки.
Буду в городе, зайду к достопочтенному Клецу. Серебра в обмен на золото у меня нет, но пусть в память о прошлых сделках расскажет – как держать в квартире кароссокого волкодава и не быть съеденным.
Но пока я опасался
Шатровый городок прожил на прежнем месте дня четыре после моего первого визита. В очередной раз я увидел начисто обглоданное кхарами пространство, навоз, золу от очагов и мусор. Все. Прибирать за собой кочевники не привыкли.
Признаться, велосипедные вояжи в степь утомили. Не, кататься на байке люблю. Но уж очень много времени потеряно.
Их уход дал гарантированную передышку. На сколько недель или месяцев – не знаю. Пока же приказал старейшинам деревень делать вылазки вглубь степи. Присмотра от пограничной реки – мало. Сам же занялся обустройством образцового капиталистического хозяйства. В Белоруссии такие называют «агрогородок» и организуют чуть ли не в каждом сельсовете.
Майское солнце припекало. Крестьяне снова видели меня в поле и на огородах. Часто – голого по пояс. На самом деле, хрымов у меня много. А выработка на пару рабочих рук ничтожная. Средневековье. Вот нагоню самогона и поставлю форты, и не вдоль реки, а глубже в степь. Насколько сможем прокопать каналы для полива. Земля здесь ничейная, но плодородная. Будет «Поднятая целина» как у Михаила Шолохова. Пока еще там просто «Целина», в честь другого великого литератора СССР – Леонида Брежнева [18] .
18
Тираж этой книги составил в СССР 15 млн. экземпляров, куда там Шолохову. Правда, его читали. А Леонида Ильича – не особо.
При виде огромных пространств, обещающих сделать мое скромное глейство самым большим и богатым в королевстве, я чувствовал, что внутри меня живет не только Биб. Больше места заняла ненасытная жаба. Та, что вынудила ехать с брентом продавать ему нир и до сих пор не позволяющая остановиться.
Зато Мюи будет чем гордится, когда выйдет, наконец, за меня замуж. И Бобику найдется где побегать.
У рощи Веруна кхары остановились. Стояла теплая июньская ночь. В России декабрь и наверняка – дубак. Я взял одежду потеплее.
– Нил, Лакун! Несите угощение.
Хрымы сняли корзинки с продуктами с телеги, но сами боялись даже шаг ступить к роще. На глея, своего господина, смотрели с ужасом и восхищением, насколько разобрать при свете звезд.
Я потащил вкусняшки в кусты.
– Биб! Зови Создателя.
– Так ночь, опочивает он.
– Ладно…
Корзины я все же расставил. Там пироги с капустой и с грибами. А также очень вкусные с первыми лесными ягодами. Здесь все рано созревает. Читал –
– С чем пожаловал, внук Ивана?
Сзади гавкнул Бобик, охнули хрымы. Мало того – пришли в логово грозного бога. Так еще сон его потревожили!
– Подношение принес тебе, Верун. Угощайся на здоровье. Прости, что ночью. Не знаю, что на той стороне.
– Эх, люди… Не цените простые радости: сесть на травку, преломить хлеб. Все спешите, толкаетесь. А то и убиваете друг дружку.
Прав он. На сто процентов.
– Верно говоришь, Верун. Но только мой дом – и там. Надо мне кое-что в нем. Да с родителями связаться, узнать – как у них, что. И пусть знают, живой их сын.
Божество сняло тряпицу с первой корзинки и принялось уписывать пирог. Запах жареных грибов и кислой капусты перебил ароматы цветения.
– Гладко говоришь. Ну ладно, проходи. Только помни, никаких животных!
А стоило бы привести жеребца и пяток кобыл. Ну, нет – так нет. Я вернулся к телегам. Трое хрымов и два воина ждали меня, и без ПНВ было заметно – им чертовски неуютно.
– Можете перегнать телеги на ту сторону дороги. Кхаров отпустите пастись. Ждать. Вернусь дня через три.
Знать бы заранее, что так не выйдет…
Я натянул свитер и куртку. Передвинул кобуру с ТТ на пузо. Накинул ремень ППС на шею, взял его наперевес. Нож на поясе. Рембо отдыхает! Хорошо – зеркала нет. А то бы на себя глянул и перепугался.
Чего, собственно, дергаюсь? Ну не станут чавелы держать засаду месяцами. Тем более, совсем не уверены они – я ли стал причиной исчезновения двух их бойцов.
Та-ак. Важно список не забыть. Баки – десять штук по 50-100 литров. Змеевики. Трубы, фитинги. Другие емкости. Термометры, манометры, весы. Рожь – центнера два пока, но лучше три. Дрожжи. Моющие средства. Спиртометр. И еще десяток пунктов. Ежа рожу, пока тачкой перетаскаю от прохода к возам.
Я попрощался с Веруном. Тот сложил в одну корзинку остатки еды и исчез. По прожорливости составит компанию Бобику. Нашел тележку, припаркованную у самого перехода.
Ну… пошли.
– Биб! Вперед на два шага и все осматривай. Люди, странные предметы.
– Какие предметы, хозяин?
– А я знаю? Такие, которых раньше в сарае и в доме не было. В наш с тобой первый поход.
– Ищу.
Ладонь на теплую землю холма. Проход открылся. За ним – стальная дверь. Открываю.
– Биб! Вперед!
– Да, хозяин.
В сарае темнотища – хоть глаз выколи. Мороз такой – будто в морозильную камеру лезу. Серо-белая картинка, которую видит призрак, для меня привычна. Стеллажи, верстак. Аппараты-кормильцы, инструменты. В маленькое окошко пробивается слабый ночной свет.
Что на полу? Капканы, мины? Нет, только пыль.
Делаю шаг, потом второй.
– Какой-то волосок, хозяи…
Подвал тонет в грохоте взрыва.
Исполинская кувалда лупит в голову и в грудь, отбрасывая назад. В лицо, в глаза впиваются тысячи осколков.