Будни самогонщика Гоши
Шрифт:
– Пахол! Что скребешься, людям спать мешаешь?
– Виноват, глей! – он тотчас сорвал шапку и поклонился. – Ножи затупились со вчерашнего, правлю их. В бороне два зуба сломали, тоже правлю. Топоров не хватает, распалю огонь, выкую их…
– Молодец. А это починить можешь?
Я показал на велосипед с перекрученным передним колесом.
– Простите, хозяин. Штука тонкая, к ней с понятием подходить надо. Нет у меня такого понятия.
За скромность хвалить не стал, но про себя отметил. Сколько раз на Брянщине видел машины, в которых колупались
Я отключил передний тормоз, отвернул эксцентрики и снял погнутое колесо. Хороший сплав оказался на ободе, не лопнул. Не подвел дядюшка Ляо. Теперь аккуратно ослабляем спицы с одной стороны и затягиваем с противоположной. Дед говорил: раньше любой пацан умел себе велосипед ремонтировать. Никаких сервисов не было, даже в автомобильный на кровном «Москвиче» – попробуй попади. Каждый делал яму в гараже. Если не умеешь «Москвичу» коробку передач своими руками перекинуть – какой ты нахрен мужик. Это сейчас, когда велосипеды стали байками, в каждом районе появились сервисы. И везут туда с любой мелочью, чтобы трос подтянуть, цепь смазать… Даже парни.
Я вернул колесо в вилку. Крутится, но о тормозные колодки будет задевать. Повторяю ту же процедуру, аккуратно, тонко. Начисто. Во-о-от… Другое дело. Теперь снимаю с рамы насос. Спасибо Мюи, не потеряла, нового – на всей планете не найти. Он с манометром. Подкачиваю шины. Регулирую тормоза, переключатель скоростей. Седло выдвигаю до предела вверх, под свой рост на всю длину подседельного штыря, он по-умному называется «глагол».
Во дворе встретился Тиг.
– Вернусь вечером. Присмотри, чтоб гости ни в чем не нуждались. Не скучали. Нир не жалей, пусть веселятся. Воинам скажи: стрельбу из лука устроить.
Кмит с изумлением вытаращился на хозяина, который каросскому кхару предпочел субтильное железное сооружение. В глазах виден упрек: глею не по чину так передвигаться. Ну, тут не ему решать, что мне делать.
Отправился я налегке. Фляга, нож Клая, пистолет. Кусок хлеба с грудинкой и салом, луковица и холодный колдун, чудом уцелевший от вечернего уничтожения. Бинокль.
Я с наслаждением крутил педали. По местным меркам наступает май. Говорят, иногда день или два идут дожди, но чаще светит солнце. Летом жарко. Климат как в Краснодарском крае или на юге Украины. Хорошо…
Пружины двухподвеса аккуратно сглаживали тряску на ямках. Ехать было легко. Дорога пролегала мимо рощи Веруна и села, где вчера хоронили Трика.
Я глазам поначалу не поверил. Тонкие прутики саженцев в роще за считанные дни превратились в деревья. Молодые, но уже крепкие. Из почек проклюнулась ярко-зеленая листва. Выглядели так, будто ее посажены лет пять назад. Или семь. Без божеской магии не обошлось.
– Биб! Создатель придет, если позвать?
– Роща мала, – заладил он. Точь-в-точь как утром ноет. – Вот вырастет…
– Когда?
– К осени…
Поздно. Если степняки полезут прямо
Я переправился через Волю вброд, раздевшись снизу до пояса догола. Здесь некому смотреть на мои достоинства. За рекой натянул штаны на мокрые ноги и продолжил путь. Дорога, едва отмеченная следами копыт, шла вглубь степи мимо высоченного старого дерева. Видно, на нем и погиб Трик. А наверху сидит другой наблюдатель.
На всякий пожарный я съехал с тропы и забрал далеко в сторону, шагов за полтораста. Велосипедисты здесь встречались так же часто, как танки. Примерно – никогда. Поэтому не стал приближаться к дереву, дабы у крестьянина не возникло желания пустить стрелу.
Солнце поднялось высоко, владения остались позади. Вокруг расстилалась степь, зеленая от молодой травы. К концу лета трава высохнет, пожухнет. Как акт отчаяния можно поджечь ее навстречу приближающемуся войску. Но пока что она свежая – не загорится, хоть бензином облей.
– Биб! Пора тебе показать свое мастерство. Лети вперед, сколько можешь. Высмотри, где степняки. И возвращайся.
Двигается он небыстро, чуть скорее, чем я на байке. Зато незаметен. И для стрелы неуязвим. Разведывательный БПЛА, одним словом. Правда, малого радиуса, не Байрактар.
Ожидал его через пару-тройку часов, вернулся он куда раньше. И голос был у него хныкающий.
– Не могу. Прости, хозяин. Как теряю тебя, все – развоплощаюсь. Сел на траву, растекся… Спасибо, ты ближе подъехал. Почувствовал, зачерпнул твою силу – и назад.
Мишленовский человечек даже в размере съежился.
– А как же верьи?
– Молодые как я – слабые. Потом растут. От самого Веруна питаются.
Ага. Значит, микропризрак, ощупавший меня в день знакомства с богом рощи, такой же как Биб, зародыш боевой нежити. Выходит, моему слуге не повезло. Не тот у него патрон. Не прокачает на верхний левел.
Я скомандовал «дом», спрятав помощничка в ладонь, и принялся крутить педали дальше. Читал, что в начале двадцатого века были в России такие войска, самокатные. Конечно, на байках только передвигались, перед боем спешивались. Конная сотня – верст двадцать в сутки пройдет. Форсированным маршем – и сорок, но потом скакунам надо давать отдых, иначе объявят забастовку. В смысле – откинут копыта. Кхары под седлом тоже не дальнобойщики. Я по грунтовке на двухподвесе легко проезжаю те же тридцать верст, или двадцать мер по-здешнему, после чего готов стрелять и прочим способом насаждать мир и справедливость.
А вот тучка в небе ни к чему. Если хлынет дождь, земля раскиснет, степняки на кхарах догонят меня. Самых резвых положу из ТТ, остальные закидают стрелами издали, без вариантов.
Разочаровавшись в моем бестелесном БПЛА, ехал я осторожно. Как только степь чуть приподнималась, брался за бинокль. Плоская она, но не как стол. Потому издали заметил – дымки на горизонте. То ли от костров, то ли это просто пыль поднялась.
– Биб! Туда долетишь?
– Нет, хозяин. Раза в три покороче бы.