Будьте моим мужем
Шрифт:
Она снова забыла о котлетах. Половина так и не была перевернута. Ошарашенно смотрела, чуть приоткрыв рот и подняв вверх свою деревянную лопатку. Понятно, Эмма в шоке от услышанного! А мне это было только на руку — осторожно взяв из ее рук столовый прибор, я сунул его в кастрюльку с уже пожаренными котлетами, быстро повернул все выключатели на газовой плите и, пока она не пришла в себя, присел, обхватил под коленями, закинул себе на плечо, обрадовавшись полному отсутствию сопротивления, и понес прочь из кухни.
Я уже знал, что это — комната Кирилла. Но кровать в ней казалась
— Паша, дети могут прийти в любой момент, — Эмма почему-то, словно забыв, что мы совершенно одни в квартире, говорила шепотом.
— Это единственное, что тебя волнует?
— Нет.
— Что еще?
— Ты…
35. Эмма
Вот ведь странное дело — Паша ни слова не сказал о каких-то особых чувствах ко мне, о любви, например… Но его признание почему-то наполнило сердце безумной радостью! А ведь по сути, я услышала только то, что я ему нравлюсь, и он банально хочет со мной переспать! Чему радоваться-то?
Но радуюсь ведь! А все просто… К чему врать? Я хотела его. Очень. Он волновал меня, как когда-то в далекой юности Андрей… Хотя нет, не так совершенно. С мужем мне было хорошо, жить бок о бок, заботиться друг о друге… и в постели тоже, но все же, первоначальным в наших отношениях были чувства любви, уважения, симпатии взаимной, интерес друг к другу. Но разве было у меня когда-нибудь так, как сейчас? То ли память не сохранила, то ли, действительно, никогда раньше я не испытывала такого яркого, такого волнующего желания.
Он говорит, что хочет меня, и я огнём горю. Он в метре стоит, а взгляд мой так и соскальзывает с мужественного Пашиного лица на крепкую шею, на плечи, на руки эти потрясающие, на груди сложенные! И этот контраст белой рубахи и загорелой кожи… И темные волосы, завивающиеся на груди, там, где пуговицы расстегнуты… Просто я живая! А он — потрясающий мужик! Разве я не имею права? Пусть хотя бы на одну ночь… Хотя с моим выводком разве может эта ночь состояться?
Так я раздумывала, пока Паша не взвалил меня на плечо и не понес в Кирюхину спальню!
И, свешиваясь с достаточно большой, как мне в тот момент казалось, высоты, цепляясь за его одежду в страхе выскользнуть, рухнуть на пол, я, словно глупая влюбленная девчонка, млела от того, что он такой сильный!
А когда он запер дверь Кирилловой спальни, когда уложил меня на кровать и потянулся рукой к молнии на моем задравшемся халате, я совершенно не хотела, чтобы он останавливался! Но ведь дети… В любой момент могут прибежать домой! И если Полинка и Андрюша скорее всего не поймут, зачем мама с дядей Пашей закрылись в спальне, то Кирилл уже совсем взрослый… Как потом сыну в глаза смотреть?
— Паша, дети могут в любой момент вернуться, — прошептала я.
Он растянулся на кровати рядом и, нависнув надо мной, замер, так и не донеся протянутую к моему лицу руку:
— Тебя только это волнует?
— Нет, — меня многое волновало, очень многое — его запах, узнаваемый, особенный, который хотелось вдыхать, уткнувшись носом в основание
— Что еще?
— Ты…
Я просто сказала правду. Ну что тут поделаешь, если я — обычная женщина, которая должна быть сильной, должна быть верной ушедшему из жизни мужу, но на деле остается слабой, ищущей защиту и поддержку, и неравнодушной к этому мужчине?
— Я? — он сделал паузу, широко улыбнулся и добавил. — Нравлюсь тебе?
— Нравишься…
— Тогда закрой глаза и ни о чем не думай.
Я послушно зажмурилась. Но тут же опомнилась и, подумав, что командовать ему никто права не давал, что то, что он мне нравится, не дает карт-бланша на какие-либо действия в отношении меня, возмущенно открыла глаза снова.
— Эмма, — его лицо находилось совсем рядом, буквально в сантиметре от моего лица. — Просто несколько поцелуев… Просто не думай ни о чем… Позволь мне…
— Если Кирилл придет, он все поймет, он уже взрослый, — не могла не сказать то, чего боялась больше всего.
— Он — умный парань, он не придет, не предупредив. И мелким не позволит.
— Ты думаешь? — договорился он с Кирюхой что ли? И что сказал при этом? "Парень, ты пока домой не ходи, я там с твоей мамой…". Но жаркий шепот на ухо полностью лишил меня желания сопротивляться:
— Я знаю.
И я сама, без подсказки, зажмурила глаза, забыв обо всем. Будь, что будет! Только бы он не отстранялся, только бы не прекращал целовать так нежно, только бы слышать его учащенное дыхание, понимая с восторгом, что это Паша так реагирует на меня!
А когда собачка на молнии быстро поползла вниз, оголяя тело, до меня наконец-то дошло, что там, под халатом у меня одни только трусы, да и те домашние, старенькие, вроде не дырявые, но все-таки… Да и тело мое в вечернем, но все еще ярком свете, скорее всего смотрится не очень — двое детей, которых кормила грудью, оставили след. И след этот не слишком привлекателен для мужских глаз. Особенно для такого мужика, как этот — идеального, потрясающе сложенного! И если, благодаря моей худышке-маме, в которую я пошла телосложением, лишнего веса я имею не так уж и много для своего возраста, то кожа-то! Кожа давно уже не так упруга, грудь… Боже мой! Представив, что именно сейчас увидит Паша, я схватилась за полы халата и, запахнув на груди, сжала в кулак.
С опаской открыв глаза — увидел уже или еще не успел? — встретила его удивленный взгляд.
— Ты передумала, — констатировал факт.
— Я… не готовилась, — выдавила из себя глупое, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.
— Ха. Я тоже. А нужно было?
– Нет, я в смысле, в общем, я стесняюсь… наверное. Может, мы закроем шторы? — мямлила, рассматривая обои, потолок, все, что угодно, только чтобы больше не видеть его насмешливые карие глаза.
— Можем, конечно, — он уже откровенно смеялся над моим смущением. — Но давай я просто зажмурюсь и буду наощупь заниматься с тобой любовью?