Будьте здоровы!

Шено Пьер

Атропос. Но в понедельник все равно придется класть его в гроб.

Вивиан (возвращаясь). Мсье Атропос, вас спрашивает какой-то мсье Раймон. Если это бальзамировщик, пусть не затрудняется сюда входить.

Атропос выходит.

Профессор Гаррон. Вот до чего нас довела эта ложь!

Вивиан. Окажите нам последнюю услугу! Я сумею отблагодарить вас. Ах! (Сдерживает крик, показывая на дверь спальни Стефана, ручка которой медленно поворачивается.)

Входит Атропос с коробкой ампул в руках.

Атропос. Я отослал бальзамировщика, мадам. (Профессору Гаррону.) Держите, вот ампулы.

Неожиданно

дверь спальни Стефана медленно открывается. Вивиан стремительно бросается, захлопывает ее и застывает в напряженной позе перед дверью. Атропос встревоженно смотрит на Вивиан.

Я вернусь в понедельник. (Профессору Гаррону.) Скажите, доктор, не нужно ли вам позаботиться о здоровье мадам Буасьер, потому что истерические припадки на по-хоронах не приняты в нашей фирме.

Профессор Гаррон. Я позабочусь о ней. (Смотрит на коробку.) Скажите, пожалуйста, это внутривенное, как надо его вводить? Не очень быстро, конечно?

Атропос (делая многозначительный жест). Ну. ., это… делайте как хотите.

Профессор Гаррон. Сколько кубиков?

Атропос (тот же жест). До понедельника! (Уходит в сопровождении профессора Гаррона.)

Вивиан сразу же открывает дверь в комнату Стефана.

Профессор Гаррон (возвращаясь). Итак, вы уверены, что он вставал с постели?

Вивиан (закрывая дверь). А кто же это еще мог быть? Луиза лежит в своей комнате, Людовик лежит в моей. Взгляните, кажется, Стефан спит. Очень странно. Надо сказать Людовику, что Атропос ушел.

Профессор Гаррон открывает дверь в спальню Вивиан.

Профессор Гаррон. Мсье Мерикур!

Пауза.

Мсье Мерикур, представитель похоронного бюро ушел. (К Вивиан.) Он не шевелится!

Вивиан (бросается к двери и кричит). Людовик!

Слышно, как Людовик, внезапно проснувшись, вскакивает с кровати.

Людовик (входя). Простите, кажется, я немножко вздремнул. Ну, что здесь произошло?

Профессор Гаррон. Вас собирались бальзамировать, друг мой! (Протягивает ему коробку с ампулами.)

Людовик. И это могло на меня как-нибудь подействовать?

Профессор Гаррон. Полкубика достаточно, чтобы свалить лошадь.

Людовик. Весьма приятно. А кроме этого, все в порядке?

Вивиан (покашливая). Я не хотела бы вас волновать, но, кажется, Стефан вставал с постели!

Людовик. Вставал?!

Вивиан. Дверная ручка повернулась. Дверь приоткрылась. Возможно, это был сквозняк.

Людовик (в отчаянии). Нет! Это не сквозняк, это был он! У него прочная шкура!

Профессор Гаррон (шокирован). Мсье Мерикур!

Людовик (беря себя в руки). Вы правы, профессор, простите, я не знаю, что со мной происходит… Доходишь до чудовищных вещей. Я себя просто не узнаю. И это я, маленький Людо, как называл меня священник нашего прихода, милый, чувствительный мальчик, который в сочельник вместе со скаутами носил подарки старикам в богадельню, который в двадцать лет вопил против социальной несправедливости и активно участвовал в деятельности левых сил!.. (Показывает на свою голову.) Смотрите, вот сюда меня ударили дубинкой… Как случилось, что этот маленький Людо – мне казалось, я так хорошо его знаю, – мог стать человеком, спекулирующим на смерти старика? Что произошло? Какова причина этого падения? Ладно, я вам скажу. Причина этого падения не женщина, не слава, не честолюбие, а только звонкая монета! Да, деньги. Вот владыка! Вот божество1 Оно диктует свои законы, а мы им повинуемся. Оно повсюду и во всем… Вечером, после молитвы, мы, блаженно улыбаясь, считаем миллионы, чтобы скорее заснуть! (Блаженно улыбается.) Деньги!

Из-за них мы проводим бессонные ночи… Перед нашими глазами мелькают, как падающие звезды, разноцветные нули… (Его взгляд как бы следит за полетом падающей звезды.) Деньги. Они делают нас надменными, когда они у нас есть, и пресмыкающимися, когда их у нас нет… Деньги. Они заставляют нас льстить сильным мира сего (улыбается), в то время как нам хочется их задушить. (Показывает.) Деньги. Они воздвигают баррикады между теми, кто их жаждет, и теми, кто их имеет… Деньги. Они заставляют нас, как детей, хлопать в ладоши (хлопает в ладоши), как детей, которым дают конфетку… Деньги. Они заставляют нас темной ночью прокрадываться вдоль стен (показывает), чтобы делать темные дела и сводить счеты… Деньги. Они заставляют нас вставать на четвереньки (становится на четвереньки), чтобы лучше вдыхать их запах, словно бретонская ищейка… Деньги. (Как в бреду, совершенно забывшись, жестикулирует и гримасничает, к крайнему удивлению профессора Гаррона и Вивиан.) Из-за них мы корчим из себя красавцев! Из-за них мы прыгаем до потолка! Из-за них мы теряем штаны! Из-за них мы радуемся, из-за них мы печалимся. Они превращают нас в дерьмо… Деньги… Деньги… Деньги… Вот то гнусное чудовище, которое убивает в нас невинного ребенка, таящего в себе прекрасные надежды, чудовище, опошляющее любовь и пожирающее наши души! О эти деньги! Я ненавижу их! (Падает в кресло.)

Профессор Гаррон и Вивиан ошеломлены. Длительная пауза.

(Погрузился в размышления, как бы оцепенев. Внезапно поднимает голову. К Вивиан.) Итак! Вы сказали, что он вставал?

Вивиан. Сейчас он спит, но мне так показалось.

Людовик берет со стола коробку с ампулами и протягивает ее профессору Гаррону.

Людовик. Все же можно было бы сделать ему маленький укольчик!

Профессор Гаррон и Вивиан (вместе). Мсье Мерикур!

Людовик делает жест, ярко выражающий охватившие его противоречивые чувства. Устыдившись, он тихонько ставит коробку с ампулами на стол.

Занавес

Акт третий

Утро понедельника. За час до выноса и за несколько часов до похорон.

Людовик, Люси, Вивиан и профессор Гаррон сидят в тягостном молчании, время от времени бросая друг на друга беспокойные взгляды. Все они находятся в сильном напряжении, больше всех нервничает Людовик. Он непрерывно смотрит на часы. Лицо его подергивается.

Профессор Гаррон (умоляюще). Мсье Мерикур! Будьте благоразумны, служащие похоронного бюро через полчаса будут здесь, мы не можем продолжать дальше этот маскарад. Это невыносимо. Я попытаюсь научно объяснить происшедшее редкое явление, больше ждать нельзя.

Людовик не отвечает, делая вид, что не слышит. Профессор Гаррон беспомощно разводит руками.

Люси. Профессор совершенно прав, Людовик! Мы не можем больше рассчитывать на папу для устройства наших дел.

Людовик. Вообще ни на кого нельзя рассчитывать.

Люси. Ну, что же тогда делать?

Людовик. Ничего! Пока Марешаль не принесет чек.

Вивиан. А если он не придет?

Людовик. Он придет. Он немного опаздывает, но все равно придет. Как только Люси вернется из банка, положив деньги на мой счет, можете, если вам угодно, звонить во все колокола, но ни на минуту раньше.

Люси. А если господин Атропос придет раньше твоего Марешаля?

Людовик. Тогда я попытаюсь получить камеру с прекрасным видом из окна. Если Атропос застанет своего усопшего разгуливающим по комнате, произойдет скандал, и бесполезно будет продолжать морочить голову опоздавшему Марешалю. Его-то я хорошо знаю – моего Марешаля. Он подобен пугливой лани: шелест листвы, хруст сучка и – гоп!.. никого больше нет, исчез… Пугливая лань, говорю я вам!