Буду с тобой
Шрифт:
– Может быть, всё же домой? К нам, – даже моё жалкое уточнение про то, что дом именно наш, не сбивает Платона с его намеченного плана.
– Ты что, боишься моих родителей? – усмехается Маркелов и голову так набок сворачивает, невольно напомнив мне Стаса.
Мои руки покрываются мурашками, и Платон, заметив это, изгибает удивлённо бровь.
– Нет, не боюсь, стесняюсь просто, – признаюсь я.
– Ну и вот. Прожить три дня на их территории, это отличный способ борьбы с твоим стеснением. Поехали, – вздохнув
– А одежда? Во что я переоденусь? – спрашиваю Платона, окидывая себя взглядом.
– Я заезжал домой, надо было клей завезти. Так что собрал всё заодно и щётку твою зубную тоже взял, – улыбается Платон и протягивает мне руку, чтобы я наконец-то встала и пошла с ним.
– Подожди, я ссылки скину.
– Их там у тебя много? – удивляется Платон и склоняется над ноутбуком, чтобы оценить масштабы лично.
Меня окутывает аромат его духов и шея так близко, ворот рубашки вплотную прилегает к коже, и вот, я уже не могу удержаться. Целую Платона в шею, задев губами и край ворота рубашки. Он посмеивается довольно, и даже не против, чтобы я повторила.
– Ой, – удивляюсь, что на воротнике так ярко отпечатывается след губной помады.
– Что такое?
– Вот так оказывается на мужских рубашках и остаются следы губной помады, а мне раньше казалось глупостью. Кому надо целоваться с воротником? – вздыхаю я и одновременно признаюсь в содеянном.
– Тебе можно, это любовницам нельзя. Главное – запомни, что это твоя помада, а то потом за свои же поцелуи предъявишь, – ехидно посмеивается Платон и сам отправляет все ссылки себе на почту, потому что я зависла от его слов.
– Не успели пожениться, он уже о любовницах разговоры разговаривает, – бурчу в шутку.
Знаю, что любовницы, это не про него.
– Помимо тебя у меня ещё есть любовница. Только она не оставляет на воротниках губную помаду, но вот седые волосы от неё у меня точно есть, – усмехнулся Платон, закрывая все страницы разом.
– Да ладно, ты блондин, у тебя седых волос не видно.
– Они как суслики в лесу, их не видно, но они есть.
На этой довольно грустной ноте мы покидаем мой кабинет вместе. Я закрываю кабинет на ключ, и Платон настойчиво берёт меня за руку. Так и ведёт по коридору до лифта, за закрывшимися дверями кабины не отпускает мою руку и это так волнительно. Теперь точно все, кто ещё не знал, узнают, что мы вместе.
Садимся в машину и, прежде чем тронуться, Платон звонит маме.
– Ставь чайник, мы скоро будем, – предупреждает он.
Я ещё раз глубоко вздыхаю и пытаюсь успокоиться, как Платон, выезжающий с парковки, отвлекает меня от этого своим вопросом:
– А что за Аксёнов? Был у тебя сегодня до обеда, – уточняет он, словно ко мне толпа народа ходит, и я могу не вспомнить, кто у меня был до, а кто после обеда.
– А ты откуда
Но он не хмурится, нисколько не злится, лицо спокойное, взгляд сосредоточен на дороге.
– Я первый спросил, – усмехается он.
– Ну, ты точно хочешь об этом?
– Да, а что? От Белова гонец? – уверенно спрашивает Платон.
– Да, друг его Стас.
– И что ему было нужно?
– Он приходил и говорил, что я должна! Я блин должна ему! Давил на жалость. Мама у него в больнице, а бедненький Кирилл в гипсе и без моей зарплаты не вывозит! Но я сказала ему всё и что замуж выхожу тоже, – торопливо рассказываю, чтобы Платон зря не нервничал, хотя...
Маркелов спокоен, а значит, и во мне уверен.
– Что, так прям и сказал про зарплату? – Платон бросает на меня изумлённый взгляд, на секунду отвлёкшись на дорогу.
– Ну нет. Стас такого не говорил, но я-то знаю, что движет Беловым. И знаешь, что страшно? А я ведь всё это и раньше понимала. Просто не знаю, где были мои мозги и чем я вообще думала. Ну такой дурой была, если бы не твои билеты...
– Не было бы счастья? – с довольной улыбкой спрашивает Платон и я молча киваю.
На этом разговоры про Белова и его компанию заканчиваются. Больше мы о нём не вспоминаем.
Спустя около получаса пути мы подъезжаем к шикарному частному дому. Откатные ворота приветливо пропускают нас во двор, а на крыльце встречает кот, но по размерам как целая немаленькая собака.
– Вот это зверюга! – восторгаюсь я габаритами серебристого представителя семейства кошачьих.
Он нас видит и смерив своим царским взглядом отворачивается. Не кот, а тонна императорского величия.
– Это Пан Кит, – со смехом представляет Платон и добавляет, – Есть ещё Каналья Виннипуховна, она больше Кита раза в полтора!
– Про Виннипуховну ещё понятно, но почему Каналья? – спрашиваю я и со смехом выбираюсь из машины, ступаю на дорогу, отсыпанную белой гранитной крошкой.
– Ой, это папа расскажет точнее, но там что-то со свержением царя с престола связанно. Её, когда в дом принесли, она была с голову Кита, но уже тогда считала себя главной и наводила свои порядки.
– Не терпится посмотреть на эту властную кошку.
– Привет! – на крыльцо дома выходит мама Платона и приветственно машет нам рукой.
– Здравствуйте, – здороваюсь я и скромно стою на месте в ожидании что Платон меня прихватит, как и сумку из багажника.
– Папа дома?
– Уехал, там что-то с рыбой. То ли партия плохая, то ли не довезли. Он так быстро уехал, что я не разобралась. Проходите в дом. Голодные? У меня ужин ещё не готов.
– Ничего, мы потерпим, – отвечает Платон и как я хотела, берёт меня под руку, чтобы завести в дом.