Буду с тобой
Шрифт:
– Я могу помочь с готовкой, если нужно, – предлагаю Арине Дмитриевне, встретившись с ней взглядами.
– Всё уже готовится, осталось дождаться. Лучше похвастайся колечком, – просит мама Платона и с радостной улыбкой протягивает мне ладонь.
Кладу руку на её ладонь, понимая, что родители уже знают про предложение. От этого сразу становится легко, а то при мысли, что нам с Платоном ещё нужно будет сообщать про скорую свадьбу, я как-то начинала нервничать.
Наверное, это скорей всего из-за ожидаемых вопросов про наши отношения. Про то,
– Какое красивое, – с искренней радостью Арина Дмитриевна оценивает подарок Платона и одобрительно поглядывает на сына.
– Свадьба на конец весны, начало лета. По погоде посмотрим, – тут же отвечает Платон, на не заданный вопрос своей мамы.
– По погоде? – смеётся Арина Дмитриевна. – Сынок, там заявление за месяц до даты подают, с погодой, как повезёт. У нас, например, в день свадьбы по прогнозу обещали плюс десять и дождь. Август месяц! И весь день до этого шёл проливной дождь. Я такая расстроенная была. У меня ведь обуви не было, босоножки открытые. Поверх платья плащ? Некрасиво, он ведь золотистый, а не белый.
– Надо было пальто надеть. То самое, белое, или от него к свадьбе запах рыбный не выветрился? – посмеялся Платон.
– Какое пальто летом? Я не дорассказала. Так вот, по прогнозу ожидалась гадкая, совсем не свадебная погода, а выдался солнечный и жаркий день. Ко времени нашей регистрации даже лужи подсохли и я в машину смогла сесть, не запачкав подол платья! – порадовалась Арина Дмитриевна и оставила нас в просторной прихожей.
Платон помолчал немного, что-то обдумывая, а потом спросил:
– Раз с погодой летом может не повезти, может быть, тогда зимой поженимся?
Я не знаю, что может поменяться за три месяца зимы, но для меня они важны. Всё же, брак – это не за хлебушком сходить.
– Нет, не получится зимой, – вздыхаю я и с тоской смотрю на Платона.
В планах у меня перевести всё в шутку, чтобы он не обижался на мой отказ и попытку оттянуть день свадьбы.
– Почему? – искренне удивляется Маркелов и помогает мне снять плащ.
– Это всё из-за Даши, – отвечаю уклончиво, тяну с полным ответом.
– А что с Дашей? – Платон так переживает за Романову, что даже замирает с моим плащом, держа его на вытянутых руках.
– Она не успеет до зимы похудеть на два размера, а у неё платье, серебряное, – договариваю я и едва сдерживаю улыбку из-за возмущённого взгляда Маркелова.
– Блин! Ну и ерунда, пусть купит себе другое платье, я ей даже премию выдам, – заявляет Платон.
– Ты не понимаешь, дело вовсе не в платье. Дело в размере подружки невесты. Ну это же Дашка, она вечно сидит на своих диетах и порой, ей нужен веский повод, чтобы с них не срываться, – говорю я и сама понимаю, что Дарья давно не упоминала про их с Васенькой годовщину и не особо себя сдерживает.
А она непременно хотела похудеть именно к годовщине!
– Так, свадьба зимой, а не весной, повод не срываться более веский, – резонно замечает Платон и смотрит
– Ладно, но не в этом году, давай в феврале?
– Фу! Февраль... Дурацкий месяц, дурацкое название, – фыркает Маркелов. – Январь! Звучит гордо!
Я смеюсь и не могу больше бороться с Платоном, а заодно и игнорировать приятное чувство собственной значимости. Белов как-то не торопился сделать меня своей женой, вообще даже не разговаривали о браке, просто жили. Точнее сказать, выживали.
Из просторной прихожей Платон провожает меня в такую же по размерам ванную комнату, чтобы помыть руки.
– Вот это простор, да здесь жить можно, – говорю и оглядываюсь я.
Вместо привычной ванны здесь стоит большая джакузи, в другом углу душевая кабина, шкафы и при всём этом ещё достаточно места.
– Не знаю, зачем такое, я не люблю, – пожимает плечами Платон, отходит к раковине и включает воду.
– Почему? Здорово же, много места.
– Зачем в ванной много места? – усмехается Маркелов. – Неуютно, а зимой здесь ещё и прохладно, приходится ставить обогреватель.
– Ну вот, чтобы руки можно было вместе помыть и не толкаться.
– Вернёмся домой, проверим, хватит ли нам места в нашей ванной, – улыбается Платон и выдавливает в мои ладони жидкое мыло.
После мытья рук мы наконец-то спускаемся в кухню-столовую. Необычно то, что именно спускаемся. Кухня находится не совсем в подвале, где-то на полметра ниже уровня порога. И четыре широкие ступеньки помогают нам их преодолеть.
Сразу после лестницы в глаза бросается рыжая кошка, занявшая собой всё немаленькое кресло, стоящее в углу. Она нас совсем не замечает, спит свернувшись громадным клубком, завернув голову так, что ушей не видно.
– Это Каналья? – уточняю я, хотя сомнения здесь лишние.
– Да, она, – с улыбкой отвечает Арина Дмитриевна, суетясь возле стола.
– Это же порода, мейн-кун?
– Она самая.
– Никогда вживую не видела.
– Просто у нас папа всегда мечтал о собаке, но ритм жизни не позволяет. А Каналья с Китом, по габаритам за собак сойдут, – объясняет Платон, помогая мне сесть за стол.
К готовому ужину как раз успевает вернуться Максим Олегович. Папа Платона проходит на кухню с большим коробом из пенопласта и встречает нас радостной улыбкой.
– Ого! Какие гости! Жених и невеста, тилли-тилли-тесто!
– Привет, пап. Но там наоборот, сначала тесто, потом жених и невеста.
– Здравствуйте. – Я едва успеваю поздороваться, меня почти перебивает Арина Дмитриевна.
– Ой, а то я тебе не говорила, что они у нас пару дней поживут, пока у них ремонт, – фыркает она и с недовольством смотрит на коробку в руках мужа.
– Говорила, наверное, когда я занят был, а когда я занят, я никого не вижу и не слышу. Это вы, женщины создания исключительно уникальные, можете два дела одновременно делать, нам, мужикам, такое не дано.