Буду твоим единственным
Шрифт:
– Что слышно от Баттенберна и его жены? – поинтересовался он, когда Норт в очередной раз круто развернулся у окна и двинулся в обратном направлении.
– Луиза была здесь несколько часов назад, – ответил Норт. Он замедлил шаги и наконец остановился. – Разве я вам не говорил?
Саут, Ист и Уэст дружно замотали головами, стараясь не смотреть друг на друга. Норт потер лоб.
– А мне казалось, что говорил.
Вздохнув, маркиз Истлин поднялся со своего кресла и позвонил дворецкому.
– Подайте нам
Уэст предложил Норту сесть рядом с ним на диван.
– Ты так измотал себя, что уже не соображаешь, какой сегодня день и час.
Норт был с ним согласен. Однако он знал, что не сможет долго усидеть на месте, и предпочел пристроиться на углу своего письменного стола.
Саут поднял на него выжидающий взгляд.
– Леди Баттенберн, – напомнил он. – Что она хотела?
– Ах да, – вспомнил Норт, – Луиза. – Он вышел из задумчивости и заговорил более твердо: – Я не видел особого смысла в том, чтобы обращаться к леди Баттенберн, предположив, что, даже если Элизабет у нее, баронесса будет все отрицать.
– И получит от этого немалое удовольствие, – заключил Саут.
Норт вымученно улыбнулся:
– Не сомневаюсь. У нее весьма собственническое отношение к Элизабет. Не то чтобы она была против нашего брака. Просто ей хочется, чтобы Элизабет оставалась под ее крылышком. В общем, она не стала бы поощрять мою жену к возвращению домой.
– Возможно, – кивнул Истлин. – Но я провел тщательное обследование лондонской резиденции баронессы и могу точно сказать, что там нет посторонних, в том числе и Элизабет.
– А я только что вернулся из Баттенберна, – сообщил Саут. – Кстати, моя одежда еще не успела просохнуть после этой поездки. Элизабет там тоже нет.
Истлин, заслышав приближение дворецкого, открыл дверь. Он взял поднос, закрыл дверь ногой и отнес кофе на письменный стол.
– Ты уверен, Саут? – обратился он к другу, наливая кофе Норту. – Это местечко славится тем, что годами служило убежищем всевозможным мошенникам, так что наша дорогая леди Норт может прятаться там, сколько пожелает.
Саутертон небрежным жестом отмел возражения приятеля.
– У меня есть связи среди горничных.
– До чего же ты скрытный, однако, – ехидно протянул Ист. – Норт, ты знал о горничных?
Нортхэм покачал головой. Взяв чашку, он поднес ее к губам. Кофе был горячим, почти обжигающим, как раз таким, какой требовался, чтобы прояснить его мысли.
– Баронесса настаивала, чтобы я сообщил ей о местопребывании Элизабет.
Уэст выгнул темную бровь.
– Выходит, Элизабет не писала леди Баттенберн?
– Похоже, нет, – вздохнул Норт. – Признаюсь, это меня удивляет. Луиза возмущена тем, что Элизабет уехала из Лондона, не предупредив ее. Она не поверила, когда я сказал, что Элизабет в Роузмонте.
Саут взял кофе из рук Истлина и снова откинулся
– Она назвала тебя лжецом?
– Я и есть лжец.
– Пожалуй. Но это не значит, что тебя можно обзывать как угодно.
– Ну, до прямых оскорблений дело не дошло, хотя она не очень-то со мной церемонилась. – Норт помедлил, вспоминая малоприятную встречу с баронессой. – Странно, Элизабет вызывает у нее даже большее раздражение, нежели я.
Истлин ненадолго задумался, затем кивнул:
– Действительно странно. Женщины склонны проявлять солидарность в подобных делах. Обвиняют незадачливых потомков Адама, когда те откусывают от яблока, но помалкивают об искусительницах. Страшно подумать, во что они превратили бы нашу жизнь, дай им только волю.
Саутертон закатил глаза.
– Вы не представляете, чего я натерпелся с Софией, – заявил он. – Я полностью согласен с тобой, Ист.
– Надеюсь, – кивнул тот. – И все-таки что-то здесь не так. Твоя мать во всем винит тебя, верно, Норт?
– Я бы не сказал, что ее реакцию можно ограничить одним этим словом, – осторожно заметил Нортхэм.
Ист фыркнул.
– Могу себе представить! Она очень привязалась к твоей жене и наверняка считает тебя ответственным за ее отъезд. Поэтому и вовсе не понятно, почему леди Баттенберн думает иначе. Проклятие, Норт, но даже мы, твои друзья, уверены, что ты сделал что-то такое, что заставило ее сбежать.
В коротком смешке Норта не было и намека на веселье.
– Ты прав, – согласился он. – Вы все правы Приятели погрузились в молчание, бросая друг на друга хмурые взгляды.
Чашка Саута звякнула о блюдце, когда он отставил ее в сторону.
– Кофе здорово взбодрил Норта, – протянул он, ни к кому конкретно не обращаясь, – но теперь нам понадобятся чайные листья.
Три пары глаз удивленно уставились на него. Саут, улыбаясь, покачал головой, поражаясь непонятливости друзей.
– Я имел в виду гадалку. – Он вздохнул. – Это была неудачная попытка поднять вам настроение. Прошу прощения.
Что они сделали, так это поздравили его. Ибо, как ни обидно было это признавать, Саута порой посещали поистине блестящие идеи.
Хлопья снега таяли на стеклянном куполе оранжереи, но на промерзшей почве уже образовался белоснежный покров. Элизабет, уютно устроившись на деревянной скамье у окна, смотрела на призрачный ландшафт, залитый светом полной луны, превращавшей каждую снежинку в сноп искр. Казалось, что в этот морозный декабрьский вечер звезды спустились с небес на землю, чтобы накрыть ее сверкающим покрывалом.
Расправив на плечах шерстяную шаль, она затянула ее на груди свободным узлом. Рядом с ней на скамье лежали рисовальные принадлежности и стояла лампа, которую она погасила, чтобы ничто не мешало ей созерцать переменчивый лик природы.