Будущее неопределенное

Дункан Дэйв

– Смотри! – воскликнула она. Двое старых и совершенно безобидных на вид крестьян плелись по дороге прямо перед ними, двигаясь еще медленнее, чем их ленивец. – Почему бы тебе не сходить и не спросить их, не слышали ли они каких новостей про Освободителя? Ты без труда догонишь телегу, если поспешишь, – добавила она прежде, чем он успел возразить.

Все это тянется слишком медленно! Ей просто не терпелось снова повидаться с Д’вардом.

23

Джулиан декламировал:

Бокал вина под сенью древ, Крестьянский хлеб и

ты, И песнь твоя, и те цветы Цветут, мне жизнь согрев.

– Над последней рифмой надо еще поработать! То есть вроде с ней все ничего, но…

Урсула скептически посмотрела на него через стол.

– У тебя уже набралось стихов на целый сборник.

– Это зависит от того, на чем печатать. Могут сойти вместо туалетной бумаги.

Она рассмеялась. Смеялась Урсула с замечательной детской непосредственностью, что совсем не вязалось с ее обычными резкими манерами.

– Нет, ты, право же, невозможен!

– Меня очень легко выносить, и ты это прекрасно знаешь! – Он поднял бокал и чокнулся с ней. Они выпили одновременно, обменявшись улыбками счастливых любовников.

Солнце уже село; красная Эльтиана висела в окружении просыпавшихся звезд. Где они? В маленькой, безымянной и, судя по всему, необитаемой долине где-то к югу от Ниолвейла. Воздух быстро остывал, однако они разбили лагерь ниже полосы снегов, да и на погоду было грех жаловаться. Несколько дней – Джулиан намеренно не считал их – они направляли своих драконов напрямик через ледники, хребты, плоскогорья. Они поднимались и спускались по почти отвесным утесам. Кто бы мог подумать, что все это обернется сплошным удовольствием. Каждый день – наслаждение, а ночи – верх наслаждения. С ума сойти!

Вот какой должна быть жизнь в поле. Их только двое, лицом к лицу за маленьким столом, в складных креслах, и еда подана на фарфоре с приборами, удачно имитирующими чистое столовое серебро. Хорошо охлажденное вино. Похожая на индюка тварь, которую отловил Т’лин, а неистощимый на выдумки Домми мастерски изжарил. Рядом уютно потрескивал костер, и дым его поднимался почти вертикально вверх – ветер был так слаб, что язычки пламени над свечами почти не колыхались. Через несколько минут на столе наверняка появятся сыр и кофе – как только Домми закончит натягивать палатку. Т’лин отошел на несколько сотен ярдов, продолжая чистить чешую своим драгоценным драконам.

А пока мужчина и женщина, которую он любит, звезды, зубчатый силуэт гор, деревья… Странные деревья. Из породы хвойных? Издали они вообще напоминали сосны, но вместо игл на них росли крошечные зеленые звездочки, а их аромат напоминал восточные благовония. Ничего, сойдет и так.

Обычно драконы избегают леса – боятся повредить жабо, – но Т’лин нашел просеку, проложенную лавиной сквозь лес прямо до зеленого луга на берегу небольшой речушки. Урсулу тревожило то, что в лесу могли обитать небезопасные твари кошачьего рода под названием «югуляры», но Джулиан не забивал себе этим голову, ибо хорошо известно, что если ты испугался югуляра, значит, уже слишком поздно, чтобы бежать.

Она подняла глаза и перехватила его изучающий взгляд. У нее был квадратный подбородок, несколько странный для женщины, но он ей шел. Волосы она тоже стригла короче – немного

не в его вкусе, но и они ей шли, а сейчас красиво отсвечивали от костра. Глаза ее были большими, полными тайны. Она походила больше на Венеру Милосскую, чем на Мону Лизу, что вовсе не делало ее некрасивой. В любви же она превращалась в стаю тигров. То есть тигриц.

Он подумал о Юфимии и в тысячный раз подивился тому, что находил в этой девке. И дело не в том, что она путалась с Морковками, – просто ни на что другое она все равно не годилась. Его шуточки в духе Омара Хайяма пролетали мимо ее хорошенькой головки, тогда как Урсула не просто угадывала цитаты, но и могла назвать чуть не страницу, откуда она взята.

– Счастлив?

Он подпрыгнул и огляделся по сторонам.

– Еще как! Ночь всегда была моим любимым временем суток. Впрочем, пора бы уже и кофе.

Домми все еще возился с палаткой. Ничего, он сейчас.

– Может, кофе лучше в павильоне?

Джулиан хмуро покосился на окружавшую их темную массу деревьев.

– Боюсь, павильон мы забыли погрузить. А как насчет дворика с пальмами? Или крокетной лужайки? Я уверен, Домми захватил шары и молотки.

– И все это только благодаря Службе, милый, – мягко напомнила Урсула.

– Что?

– Все это. Поездки на драконах, слуги. Клочок цивилизации в джунглях – леди и джентльмен в сафари. Без Службы и ее маны нам с тобой пришлось бы прорубаться сквозь заросли, питаться корнями и спать на голой земле.

Значит, переходим к делу?

– Если бы не Служба, нас бы с тобой здесь вообще не было, моя милая голубка, – парировал он. – Верно?

– Но мы ведь не можем позволить Эдварду Экзетеру испортить это все, не так ли?

Он вздохнул. Мгновение было слишком драгоценным, чтобы отравлять его грубой реальностью. Сегодня вечером ему не хотелось никаких споров.

– То есть я должен заявить ему: «Прости, старина, но с этими своими замашками Освободителя ты пускаешь псу под хвост все наши отношения с туземцами!» Что-то в этом роде?

Урсула осторожно поставила бокал на безукоризненно чистую белую скатерть.

– Да, отчасти. Мы живем хорошо, я не спорю. Но это благодаря нашей упорной работе. Ты ведь и сам знаешь, каким тяжелым бывает порой миссионерский труд – тяжелым и опасным. Ты знаешь, как это утомительно – учить язык, зубрить все эти проповеди, бубнить их. Ты знаешь, что такое тоска по дому. Но мы ведь неплохо справляемся, черт возьми! Нам не платят за это в фунтах стерлингов, но в качестве компенсации мы получаем наши маленькие радости, и будь я проклята, если стыжусь этого. Для меня это вполне серьезное основание. Ты не согласен?

Джулиан пожал плечами и с ловкостью уворачивающегося от рогов тореро уклонился от прямого ответа.

– Не уверен, что этот аргумент сможет переубедить Экзетера.

– А какой сможет?

– Глупышка. Я буду искать его после того, как мы переговорим с ним и я пойму, в какую сторону крутятся колесики у него в голове. И потом, неужели нам обязательно обсуждать это сейчас, когда я наполовину уже сложил сонет в честь твоих ресниц?

– Завтра мы будем уже в Ниолвейле.

– А он, возможно, в Джоалленде, если его еще не убили.