Будущее общество
Шрифт:
Вы сами сказали: Победа принадлежит сильнейшим.
ГЛАВА III.
Борьба с природой и взаимопомощь.
Как мы видели выше, не нужно далеко искать аргументов в пользу права на восстание, а достаточно воспользоваться теми, которыми оффициальные буржуазные ученые защищают привиллегии эксплуататоров. Нет ничего легче, как подкопать устои современного социального строя при помощи теорий, которыми буржуазия пытается их укрепить.
Но наши взгляды шире и понимание социальных отношений — яснее. Мы знаем, что даже среди роскоши человек не может быть счастливым, если вынужден
Поэтому мы не смотрим на человеческое общество, как на поле битвы, где победа достается тем, у кого большие аппетиты, а полагаем, что все усилия человека должны быть направлены единственно против природы, в которой он встретит не мало трудностей, препятствий, упрямого нежелания производить то, что ему нужно для жизни; не мало тайн, еще не раскрытых; и в борьбе с нею найдут себе достаточно применения его воинственные инстинкты. Борьба эта будет так продолжительна и упорна, что для успешного ведения её понадобятся соединенные усилия всего человечества и все количество труда, накопленное рядом поколений; зато она будет для человечества несравненно плодотворнее, чем все кровавые междуусобные войны.
Так много сил истрачено; столько жизней загублено в борьбе за существование и той бессмысленной борьбой, которая ведется в обществах и называется национальным антагонизмом! Сколько интеллектуальных дарований погибло, которые при других условиях работали бы производительно на пользу эволюции человечества!
Экономисты говорят, что каждый человек представляет из себя капитал, и вместе с тем ищут оправдания для порядка вещей, вследствие которого, — они вынуждены сознаться в этом — тысячи несчастных гибнут, прежде чем отдадут обществу половину, четверть и часто даже меньше того, что могли бы дать. Какая нелогичность!
А что сказать о тех, которые тупеют умственно и нравственно в военных лагерях и казармах? Разве не выгоднее было бы для человечества использовать их силы на работы по оздоровлению местностей или разработке земель под пашни, или какие-либо другие общеполезные работы, как то: проведение дорог, каналов и туннелей, устройство плотин, дренажные и ирригационные работы, лесонасаждение и т. д., вместо того, чтобы заставлять их делать: „ружье вольно!” и „на караул!”, или стоять на часах у стены, мимо которой никто не пройдет, или у ворот, чтобы не пускать на двор собак? Когда, наконец, поймут люди, что для человечества полезнее, чтобы силы расходовались на какую-либо производительную работу, чем на выделку смертоносных орудий, и что всякий организм, терпящий на себе паразитов, гибнет сам и влечет с собою в погибель и самых паразитов, так как они совершенно лишены способности приспособляться к условиям новой жизни?
Если бы все силы, расходуемые на производство оружия, разрывных снарядов, всего этого военного материала, предназначенного единственно для разрушения, были употреблены на производство машин и усовершенствованных орудий производства, то доля усилий, вносимых каждым индивидуумом в общую кооперацию производства, уменьшилась бы до крайнего предела, и каждому потребовалось бы
Если бы все способности изобретателей, направленные к изобретению броней и блиндажей, от тяжести которых корабли не могут двигаться на море, и которые завтра же сделаются ненужными, вследствие новоизобретенной пушки или торпеды, если бы все их вычисления и формулы, применялись к изысканию средств увеличить производительные силы человека и к изобретению новых орудий производства, разве это не было бы лучше, чем расходовать все эти данные на поистине труд Пенелопы, в котором то, что сделано сегодня, должно будет завтра быть переделанным заново? Сколько проектов, кажущихся нам теперь фантастичными, могли бы тогда быть осуществлены?
Так как всякий изобретатель обладает неистощимой энергией в области экспериментов и вычислений, то в будущем обществе, в котором надобность держать постоянные армии исчезнет, энергия эта будет по необходимости обращена на открытие новых полезных сил, сами же открытия сделаются общественным достоянием, ибо, за отсутствием спекуляторов, некому будет приобретать их в собственность и превращать в орудия эксплуатации, в пользу меньшинства и во вред большинству, как это происходит в современном обществе, в котором самые полезные открытия рабочему классу приносят только лишний труд и увеличивают его нищету, удесятеряя в то же время капиталы эксплуататоров.
И, наконец, какая польза в том, что целая нация, целые расы и отдельные люди взаимно истребляют друг друга? Земля наша достаточно обширна и может прокормить всех и удовлетворить потребности всех. Буржуа отрицают это, но их отрицанию нельзя придавать никакого значения.
„Жизненных припасов нет в достаточном количестве, чтобы каждому хватило на его потребности”, — говорят буржуазные экономисты, и в доказательство эти близорукие ученые приводят в своих книгах, неизвестно на чем основанные вычисления, из которых, якобы, следует, что предметы потребления количественно возрастают в арифметической прогрессии — 2, 4, 6, 8 и т. д., тогда как народонаселение увеличивается в геометрической прогрессии — 2, 4, 8, 16 и т. д.
Никакими цифрами нельзя доказать этого. Самые добросовестные статистические данные оставляют так много сторон невыясненными, что совершенно невозможно строить на них что-либо положительное, в особенности, когда дело идет о производстве, и при использовании этих данных повторяется обыкновенное явление, а именно: всякий видит в них то, что ему хочется видеть. И, несмотря на все это, не только ничто не доказывает верность выводов экономистов, но и сами цифры не подкрепляются никакими документальными данными.
Но, когда с особенным ударением произносят: „прогрессия арифметическая”, „прогрессия геометрическая” и прибавляют к этому две три алгебраические формулы, которые не всякому известны, — то выводы эти получают чопорный псевдоученый вид, достаточно убедительный, чтобы зажать рот профану и заставить его поверить, что доказательство заключается именно в той формуле, которую он не понимает.
И экономисты торжествуют и доказывают, что если бы дела на земле продолжались в том же порядке, то пищевые продукты в конце концов совершенно истощились бы, и люди были бы вынуждены возвратиться к первобытной антропофагии.