Будущее в тебе. Лёд и пламя
Шрифт:
Приняв окончательное решение, я поднял голову и на чистейшем немецком языке произнёс:
— Будь вы прокляты – грязные, вонючие арийские свиньи! Чтобы ваш ублюдочный Гитлер вечно горел в адском пламени!
После чего, набрав в рот слюны, плюнул прямо в ненавистную рожу герра Крюгера. Отвратительная смесь соплей и крови повисла у него прямо на щеке.
Последнее, что я увидел, была искажённая физиономия Акселя и несущаяся прямо мне в голову здоровенная палица – это был черенок от лопаты. Затем, как будто выключили свет, наступил мрак, тишина и безвременье.
Все эти воспоминания пронеслись в моём мозгу буквально за мгновенье. Следом пришло ощущение
Попытавшись присесть, я с немалым облегчением ощутил, что сделал это безо всякого напряжения и без ожидаемой мной боли. Все члены слушались меня прекрасно. Почки и печень, до этого отбитые герром Крюгером, даже не ощущались. Получалось, что я был полностью здоров, только немного подкапывала кровь с левой стороны головы, но боли практически не было. Встав на ноги, прислонился к стоявшему рядом толстому дереву. Затем сдёрнув большую варежку, захватил полную пригоршню снега и обтёр им кровь. Потом рукой прощупал кровоточащее место. Была слегка ободрана щека, и отсутствовала половинка мочки уха.
"Полная херня, царапина, которая только украсит настоящего мужика, – так сказал бы мой дружище Пашок."
И опять перед моими глазами возник образ моего друга. Неожиданно картинку последних минут жизни Паши заслонило лицо нашего Учителя – Михалыча. Он, глядя прямо на меня, усталыми, немного покрасневшими глазами, говорил:
— Нельзя поддаваться своим эмоциям. Всегда предполагай, что враг умнее и гораздо коварнее, чем ты. Перед тем, как действовать, оглядись, охлади свой мозг и подумай, где тебя может ждать засада. И знай, что от твоего хладнокровия и правильных действий зависит не только жизнь твоих друзей, но и судьба всей нашей нации. Помни, что других попыток и дублёров у тебя нет – нас осталось слишком мало.
Всё это происходило в секретном тренировочном лагере нашего Эскадрона, на небольшом островке в центре Пийского болота. Там нас учили стрелять, бесшумно и быстро ползать, драться на ножах и всяким другим боевым премудростям. Были даже занятия по восточному единоборству – ушу называется. Его вёл старый уральский казак, родители которого бежали в Китай, после того, как власть захватили большевики. После оккупации России немцами, он, неизвестно какими путями, вернулся на родину и сразу же включился в работу подполья. Но, самым авторитетным человеком, для меня, конечно, был Михалыч. Хотя он и не вёл занятий и вообще, редко бывал на базе Эскадрона.
Михалыч, как сын репрессированных большевиками врагов народа, занимал какую-то должность в нашей магистратуре. Именно он направлял нас в фиктивные командировки на нужды РОА (имени Клопова). А так же всегда обеспечивал аусвайсами бойцов нашего Эскадрона – когда они принимали участие в какой-нибудь диверсии.
Я был сиротой, кроме бабушки, ни одного родного человека рядом не было. Михалыч принял самое активное участие в моей судьбе. Он взял полностью на себя моё образование и обеспечивал нас с бабулей, еженедельным магистратским пайком. Благодаря этому мы и не погибли в самые голодные годы. Четыре года назад, уже пятнадцадцатилетнего, он определил меня в двухгодичное ремесленное училище. Там я стал механиком по ремонту и обслуживанию сельскохозяйственных механизмов. Такое образование, как у меня, было верхней границей для неарийского населения третьего рейха. После окончания училища меня вернули
Там я опять близко сошёлся с друзьями детства – Пашкой и Серёгой, тем более, мы состояли в одном Эскадроне. Правда, нас ещё ни разу не допускали, ни на одно боевое задание – говорили, что мы ещё совсем сосунки и что нужно много и упорно тренироваться. Может быть поэтому, мы и решили сами осуществить акт возмездия – ликвидировать Акселя и его комрада Фрица. Они этой весной изнасиловали и зверски замучили сестру Паши – пятнадцатилетнюю Танюшу.
Поймать, мы их поймали, всё было сделано чисто – никто этого даже не услышал и не заметил. Вывезя этих уродов на телеге в лес, решили казнь сделать пострашней и помучительней. Хотя я и предлагал, особо не мудрить, а перерезать им горло и сбросить трупы в овраг. Но Пашка непременно хотел сделать эту казнь показательной – повесить ублюдков на высокой осине, у развилки. И обязательно полностью голыми, зацепив большим мясным крюком за рёбра и отрезав гениталии, которые хотел собственноручно засунуть им в рот.
Вот мы с Пашей и отправились в мясной цех животноводческой фермы за крюками, на которых вешали бычьи туши. Когда вернулись обратно, то увидели изуродованный труп Серёги, а наших пленных и повозки уже и след простыл. Мы были в шоке и начали делать кучу непродуманных поступков. Похоронив Сергея, направились по своим домам, чтобы предупредить родных. Потом хотели найти Михалыча, всё ему рассказать и попросить достать аусвайсы, чтобы мы вместе с родичами могли добраться до базы на острове в Пийском болоте.
Когда я добрался до своей мазанки и сходу ворвался в дверь, чтобы быстрее предупредить бабулю, то сразу получил удар чем-то тяжёлым сзади по голове. Потом меня, полностью потерявшего ориентацию, связали и бросили на пол нашей единственной комнаты. Головой я чуть не уткнулся в безжизненное лицо моей любимой бабушки. После этого я впал в прострацию и очнулся только от боли – уже привязанный к столбу в большом сарае.
Все эти воспоминания не помешали мне внимательно оглядеть свою теперешнюю одежду. Я стал проверять карманы и затем провёл рукой по своему широкому ремню. Почти сразу нащупал пистолетную кобуру и вытащил оружие. Это тут же вернуло меня в действительность:
"Что всё-таки произошло? Где я? Почему сейчас зима, а не конец лета? Откуда на мне взялась эта, совершенно незнакомая форма, а в кобуре древний револьвер?"
Из обзорных лекций по истории вооружений, которые вёл хорунжий Кащей – я узнал данную модель табельного оружия. Это был наган М 1895, он стоял на вооружении русской армии где-то до 1940 года, потом его начали заменять на тысячу раз, перебранный мной, пистолет ТТ-33."
В голове от всех этих непоняток опять помутнело, но вдруг из подсознания начали поступать ответы на мои вопросы:
"Это Карельский перешеек, недалеко от дороги к посёлку Суомиссалми. Сейчас идет Советско-Финская война. Наш второй батальон 355-го стрелкового полка 100-й стрелковой дивизии брошен на прорыв, к окружённой финнами, 44-й стрелковой дивизии. Сегодня, пятого января 1940 года, мой взвод был направлен лично командиром батальона, капитаном Сиповичем в передовое боевое охранение."
Непонятно откуда взявшаяся информация и вся её маразматичность опять вогнали меня в ступор. И как я ни пытался понять, откуда она исходит, только всё больше приходил в полное недоумение. Между тем, внутренний голос продолжал вещать, и теперь я даже различал слова и интонации нашего командира батальона. Одновременно удивляясь тому, что знаю всех по именам и званиям: