Будут неприятности (сборник)
Шрифт:
– Я сейчас же к ней пойду! – сказала Лена, отыскивая свой паспорт и вытаскивая из кучи сумку. – Надо же знать, что с человеком.
– К Нилиной лучше не подходить, – вздохнул кто-то из девчонок. – Такая стала злющая…
– Пока, – бросила ребятам Лена.
– А ты чего не бежишь следом? – спросила хорошенькая Вера, поворачивая к Мите лукавое кокетливое лицо.
Митя загадочно улыбнулся, пожал плечами и подсел к ней поближе.
Лена пришла к Нилиной. Она вошла в квартиру, из которой
– Так и живем! Тебе половина и мне половина! – объясняет она этот разор Лене. – Мне холодильник, ему – телевизор. Мне шифоньер, ему – диван. А как с половиной жить? Ну как? Я ж на швейной машине радио не послушаю. Зато все по закону, все по справедливости… К матери твоей вот ходила. Посоветуйте, говорю. А она говорит: если есть у вашего бывшего супруга совесть, то он все вам оставит, а если нету, то будет не по совести, а по закону – пополам. Ну, нету у него совести, нету!
– Ему ж тоже надо жить! – тихо говорит вся нахохленная, как замерзший воробей, Нилина. – Он же тоже человек!
– А у него все было! – кричит мать. – Все как есть! Так ему ж этого мало оказалось!
– Мам! Перестань! – просит Нилина.
– Да ладно! – машет рукой мать. – Чего кричу, сама не знаю…
…Лена и Нилина шепчутся в другой комнате.
– Чего пришла? – сурово спрашивает Нилина.
– Ты не пришла получать паспорт… Я подумала…
– А ты не думай, – ответила Нилина. – А то голова лопнет.
Лена как-то неловко засмеялась, не зная, что сказать и как себя вести. Нилина же будто даже наслаждалась смущением Лены.
– Пошли, погуляем? – предложила Лена.
– Ты со мной никогда не гуляла, – ответила Нилина. – Ты меня жалеть пришла… Так вот слушай, Вера Павловна из «Что делать?», себя жалей! Поняла? У тебя и твоей матери тоже может быть – тебе половина и мне половина. Я их видела сегодня.
– Ты о чем? – тихо спросила Лена. – Кого ты видела?
– Это ты отца своего спроси, куда он бегает, а не меня… А меня нечего жалеть! И еще… Хочешь, скажу? Или не надо? Скажу! Раз пришла, а не звали… Твой Митька объяснился в любви Верке Кузнецовой. Я сама записку читала. Верка ему ответила: «А Лена?» А он ей, знаешь, что сказал? Лена уже не считается, Лена – прошла.
– Знаешь, – сказала Лена, – пожалуй, я не пойду с тобой гулять… Я раздумала…
И выбежала из квартиры Нилиной.
На улице Лена в автомате набирает номер телефона.
– Сергея Николаевича, будьте добры!
– Кого? Я вас плохо слышу… – голос Ольги Николаевны. Молча повешена трубка.
Лена вышла из телефонной будки и остановилась, не зная, куда идти. Потом решительно снова шагнула в автомат. Снова набрала тот же номер.
– Алло! – ответила Ольга
Лена молчит.
– Теперь кто-то молчит… Алло! Я вас не слышу, – повторяет Ольга Николаевна. И в сторону, громко: – Сережа! Выключи, пожалуйста, музыку, я ничего не слышу… Алло!
Ну, вот и все. Нилина оказалась права.
– Это, наверное, Володя. Он повез своих мушкетеров на соревнования. Обещал позвонить… – Ольга Николаевна говорит это отцу, повесив трубку.
– Почему мне надо об этом сообщать? – отец отвечает ей резко, зло, нервно. И вообще он мечется по небольшой комнатке Ольги Николаевны, зажигая все время гаснущую трубку.
– Не надо тебе за мной ходить, не надо сюда приходить. Все не надо, Сережа! Все!
– Я не видел тебя пятьсот дней! – выкрикнул отец.
– У всякой истории есть свой конец… У нашей тоже… – говорит Ольга Николаевна. – Я год была больна твоими прощальными словами. Думала: возьмет и приедет. Рыдала, как дура. А потом перестала! Понимаешь, прошло… Я выздоровела, Сережа… А Володя мне писал… Приезжал на грибы… Цветы тут поливал… Пол натер перед моим приездом…
– Такая ерунда, – с гневом говорит отец, – пол натер!
– Конечно, ерунда, – согласилась Ольга Николаевна. – Только все имеет значение… Я прошу тебя, не ходи ко мне больше никогда, не встречай меня на улице. Я не хочу видеть во сне несчастные глаза твоей дочери… И это уже не ерунда. Как она, кстати?
– Совсем взрослая стала. Я так ждал этого времени… Чтобы она стала большая и могла понять… Нас с тобой…
– Так не бывает… Раз – и понять… Иногда всей жизни на это не хватает. Пойми, на чужом горе ничего не растет.
– Какое горе?! У кого? У Лены? У нее скоро своя любовь будет. А может, уже есть. Ходит за ней мальчишка давно, с пятого класса.
– Я бы хотела быть в пятом классе… Я хотела бы ждать… и надеяться, что и у меня все будет высшей пробы… – Ольга Николаевна подошла к пианино и стала легонько наигрывать ту самую мелодию, которую мы уже слышали.
…Лена уже поднялась на лифте и стоит под дверью. Просто девочка уже выросла и не может лихо, с налету, как раньше, позвонить им в дверь.
И когда она услышала музыку, которую играла Ольга Николаевна, Лена почувствовала в этой музыке любовь и восторг, не зная, что на этот раз музыка прощальная.
Тихо, как-то смиренно-бессильно Лена пошла вниз. Она не смела этому мешать.
Лена мечется по ночному городу. Вышла на проезжую часть, где светлее, идет прямо навстречу машинам, отмахиваясь от ругани шоферов, как от надоедливых мух. Не боится она ни машин, ни автобусов.
Идет, не зная куда.
Она шла, шла и пришла к Митиному дому.
Смотрит на окна.
Вошла в телефонную будку, набрала номер.
– Можешь выйти?
Митя в трусах стоит у телефона.