Будут неприятности (сборник)
Шрифт:
– Сейчас?
– Ну не завтра же…
– А что случилось?
– Я спрашиваю, можешь выйти?
– Вообще-то я уже сплю…
Лена дернула рычаг.
Митя положил трубку, задумался. Вышел на балкон, смотрит в темноту. Видит, как Лена вышла из будки, идет одна. В нем борются разные чувства. Ему стыдно, хочется ее догнать, но именно ее ему уже догонять и не хочется.
И тут так вовремя появилась в дверях мать:
– Ты чего тут стоишь голый? А ну, марш в постель!
И уже не нужно принимать никаких
Лена же идет медленно, видимо, она ждет, рассчитывает, что Митя одумается и ее догонит.
Квартира Лениных родителей. На часах два часа ночи. Они втроем – отец, мать и бабушка.
На стене – большой портрет Лены и самодельный плакат: «Поздравляем дорогую доченьку с получением паспорта!» На столе неоткрытая бутылка шампанского, четыре бокала, коробка дорогих конфет. На стуле висят новенькие фирменные джинсы, видимо, подарок.
Мать нервно ходит по комнате туда-сюда.
Отец, уткнувшись лицом в Капрала, сидит на диване.
– Господи! Только бы она была жива-здорова! – шепчет бабушка.
– Жива! – говорит мать. – Я же звонила Мите…
Отцу:
– Почему ты все время молчишь? Подумай ты… Что мы упустили? Чего мы не знаем?
Отец встал. Он подумал о том, что кто-то ведь звонил Ольге Николаевне… И это был не Володя.
– Слушай, – сказала она. – Слушай… Если она жива и с ней ничего не случилось… Если у нее все в порядке… Если она сейчас придет… Ты уйдешь… Совсем…
– Ты что, Любочка? – жалобно, тихо сказала бабушка.
– Я тогда все стерпела… Два года я жила не дыша… Но она все равно ушла из дома! Так, может, правы те, что не терпят? Может, это все брехня – «во имя детей»?
– Перестань! – сказал отец. – Нашла время…
– Во всякой семье бывает, доченька, – говорит бабушка.
– Только бы с ней ничего не случилось! – кричит мать. – Только бы с ней ничего не случилось.
Отец стал одеваться, Капрал запрыгал рядом. Бабушка растерянно смотрит на него.
– Мы подождем ее внизу, – сказал отец.
Аэропорт. Над громадным летным полем уже розовеет рассвет. Сюда он приходит раньше всего. Лена смотрит на небо, на готовящиеся в дорогу самолеты, на пассажиров, которые живут здесь, в аэропорту, какой-то особой жизнью – между небом и землей.
Аэропорт – это частица земли, людей, в которой, как в капле воды, все и все.
Лену аэропорт заворожил и оглушил, она поняла, что в его толпе можно оставаться незамеченной и одинокой.
Здесь, в аэропорту, естественно соседствуют ярко-красные олимпийские костюмы улетающих спортсменов и экзотические одежды заморских жителей.
Здесь блаженно спят в больших креслах дети и столь же блаженно другие дети орут на руках у матерей
Прошла какая-то необычайно гордая семья: отец, мать и двое детей. Они шли к самолету так, будто он был подан исключительно для них.
Скрывая страх, смущенно улыбнулась Лене старушка, идущая на взлетное поле, с завистью глядя на тех, кто уже приземлился.
Хотелось плакать от бесконечности людского потока.
Хотелось плакать от какого-то осязаемого здесь, в аэропорту, одиночества.
Лена озябла. Увидела освободившееся кресло, села в него, поджав ноги. И почувствовала себя совсем одинокой и брошенной. Полились слезы так, что пришлось упрятать лицо в спинку кресла.
Она не знала, что за ней давно уже наблюдал немолодой мужчина.
– Прости, – сказал он, подойдя и коснувшись ее плеча, – у тебя ничего не случилось? Я не могу тебе помочь?
Лена покачала головой и заплакала еще сильнее.
Девочка плакала, всхлипывая и давясь. Она что-то рассказывала, не то ему, не то сама себе, перескакивая с одного на другое, а мужчина вытирал ей лицо мужским носовым платком и слушал, слушал.
– Ну ладно, ладно, – сказал он. – Я уже понял…
– Зачем? – причитала Лена. – Зачем вы остановились? Я не должна была вам ничего говорить… Это же не говорят…
– Я задабриваю судьбу, – ответил мужчина. – У меня тоже есть дочь. Вдруг ей захочется поплакать одной, ночью. Рассказать кому-то то, что своим не расскажешь. Пусть ей кто-нибудь одолжит носовой платок и послушает… Видишь, у меня выгода, расчет…
– Дайте мне денег на билет! – отчаянно сказала Лена. – У меня уже есть паспорт. Я вам отдам, непременно отдам!
– Куда же тебе надо билет?
– Все равно, – сказала Лена. – Не имеет значения. Хоть куда…
– Нет, – печально сказал мужчина. – Нет… От того, что там, – он показал на сердце, – не убегают… Это везешь с собой… Поэтому не нужно билет. Это проживают изо дня в день… Пока не перестанет болеть. Потерпи, а?
Мимо, опустив глаза, в глубоком трауре шли люди. Лена поежилась.
– Понимаешь… Даже это люди должны уметь пережить… – Грустно улыбаясь: – У тебя же, слава Богу, все живы… Может, ты самая главная сейчас… Для них… Всех…
Лена покачала головой.
– Я им не нужна… Я только путаюсь под ногами…
– Ну, конечно, ты же все знаешь, – сказал мужчина. – Ничего ты не знаешь… Слушай, пошли на воздух.
Они вышли.
– Сейчас взойдет солнце… Ты знаешь, как это происходит?
Лена пожала плечами.
И тогда оно появилось. Первый раз в ее жизни солнце выползло из-за горизонта как будто специально для нее. Она даже ахнула от удивления и даже руками развела как-то трогательно, по-детски. Глаза ее, отмытые слезами, были большими, сияющими, счастливыми и несчастливыми, верящими и неверящими сразу.