Буффало Билл и его приключения на Западе
Шрифт:
– У меня есть кое-что получше воды, вождь. Дёрнешь немного и окосеешь. Это первоклассное старое виски из последнего каравана, который мы ограбили, – сказал Старк.
– Виски не лучше воды, – сказал старый вождь, оттолкнув предложенную бутылку. – Великий Дух сотворил воду для добра. Злой Дух сотворил виски для зла. В каждой бутылке – одна песня и сотня драк. Бутылка – враг краснокожего. Он будет дураком, если возьмёт её.
– Ладно, больше достанется мне и полковнику, – сказал Фрэнк Старк, предлагая бутылку Маккэндлесу, от которой тот не отказался.
–
Глава 5.
«Разве не славный зверёк?»
После завтрака, пока негры закапывали мёртвых индейцев, Буффало Билл советовался с товарищами, что делать дальше.
Им казалось, что индейцы, особенно когда они под влиянием плохого белого, не смирятся с разгромом. А это значит, что они вернутся с подкреплением и попытаются уничтожить людей и имущество.
Рядом не было никаких поселений, хотя до разбросанных ферм и домов можно было доехать за день. Не было никакого укреплённого места, куда можно было отступить. Если краснокожие решат совершить набег, безопасное убежище можно будет найти только в деревнях.
– Может быть, им хватило того, что они получили прошлой ночью, и они не вернутся, – сказал Буффало Билл. – Думаю, что лучше всего – выяснить, на что они настроены и достаточно ли они безумны, чтобы снова прийти за нашими головами. Думаю, я сяду на своего зверька, на Пудреное Личико, выслежу их и посмотрю, где они. Вы, ребята, останетесь здесь на дежурстве, а мама и девочки пусть собирают вещи, если я решу, что надо уезжать. Вы ведь не оставите ферму без причины?
– Почему я не могу поехать с тобой? – спросил Дикий Билл.
– Я бы хотел, чтобы ты остался и присмотрел за девочками, Билл. Один скаут лучше двадцати, особенно если под ним такой зверёк, как Пудреное Личико. Этот конь чует, видит и слышит больше любого живого существа – человека, собаки или рыси. Вот он стоит – один глаз открыт, другой закрыт… но посмотрите на его уши. Он знает, что я говорю о нём. Давай, Пудреное Личико, покажись ребятам.
Конь индейской породы, буланой масти, с длинной чёрной гривой и чёрным хвостом подошёл к веранде и положил нос на плечо юного хозяина.
Хорошо сложённый, широкогрудый, с крепкими ногами, мускулистый, он был роскошным экземпляром своей породы.
– Разве не славный зверёк? Он может бежать десять часов и не ослабеет, может переплыть любую реку на этой стороне больших холмов и не хуже меня знает, как прятаться и искать. Пудреное Личико, принеси седло и сбрую – мы поедем в разведку.
Когда Билл хлопнул его по спине, конь, как будто действительно поняв человеческую речь, развернулся и ускакал рысью. Скоро он вернулся с седлом и сбруей в зубах.
– Какая смекалка! – сказал Билл, поглаживая животное по шее и надевая на него седло и сбрую. – Я надеваю это потому, что так спокойнее для него и для меня, и такова
Конь кивнул с умным видом, что вызвало у сестёр улыбку, а у Китти Малдун – раскатистый смех.
В этот миг вышла миссис Коди. Она несла подзорную трубу в кожаном чехле, которой некогда владел её муж.
– Возьми, сынок, – сказала она, – и на разведке ты сможешь видеть дальше, чем другие.
– Верно, мама, я возьму его. Спасибо, что подумала об этом. Китти, пока я надеваю пояс с оружием, положи мне в сумку что-нибудь перекусить. И, мама, думаю, вам нужно готовиться к переезду в более заселённое место. Если индейцы и миссурийцы встанут на сторону южан, здесь будет небезопасно для тебя и для девочек до конца войны. Если ты останешься, то и мне придётся оставаться здесь всё время, а если война продолжится, я хочу быть там, где нужны мужчины. Поэтому будь готова, если я решу, что вам лучше уехать с фермы.
Билл больше ничего не сказал. Он запрыгнул на коня и галопом унёсся прочь.
– На свете не было лучшего сына и более счастливой матери, – сказала миссис Коди с любовью в голосе, взглядом провожая Билла. – Он может быть груб с другими, но с нами он добр и нежен, как ветерок летним вечером.
– Да, мэм, Буффало Билл – самый лучший. Я дружу с ним три года, мы бывали в разных переделках, – сказал Дикий Билл. – В его сердце нет ни одного чёрного пятнышка. Он открыт, как день, в словах и в делах. Когда он собирается на бой, он не спрашивает, насколько опасен противник. Билл бросается один против двадцати, и я поставлю всё состояние, если кто-то станет с этим спорить.
И Дикий Билл огляделся, как будто действительно ожидал, что кто-то станет спорить. Он остановился на Дэйве Татте, который сидел в углу веранды, серьёзный и мрачный, и рассматривал изящную фигуру и красивое лицо Лили. Казалось, она поглотила всё его внимание.
– Ты чего такой смурной, Дэйв? – добродушно спросил Билл. – В холмах и в прерии ты веселишься, как белка во время сбора орехов. Что случилось? Если ты хотел ехать с Биллом, почему не сказал?
– Я не хотел с ним ехать. Я уверен, что в таком маленьком пристанище я в безопасности, а с нашим братом это не часто бывает. Я всегда спокоен, когда слышу, как поют птицы, а здесь мы слышим кое-что приятнее, чем птичье пение.
– Да, Дэйв. Но здесь можно поохотиться на антилоп. Давай подстрелим парочку, что скажешь?
– Я согласен, но мы не должны упускать дом из виду! – воскликнул Дэйв.
Дикий Билл засвистел – это прозвучало, как птичье чириканье. Его прекрасная чёрная кобыла с глазами газели подбежала и встала рядом, выражая радость от того, что она понадобилась.
– Это моя Нелл. Разве она не сокровище? – воскликнул Дикий Билл, хватая оружие и запрыгивая на её спину без седла и сбруи.
У Дэйва была породистая лошадь, но в отличие от «зверька» Буффало Билла и от Чёрной Нелл она не была обучена являться на его зов.