Буг в огне(Сборник)
Шрифт:
Я думал о молодых энтузиастах, о тех, кого узнал и успел полюбить за короткие предвоенные месяцы. Знал, что и в трудные дни борьбы с оккупантами они не остались в стороне. Как-то теперь встретимся…
Подавляющее большинство партизанских отрядов и групп с радостью восприняли весть о прибытии подпольного обкома партии. В течение мая — июня все они были подчинены штабу Брестского соединения. Но нашлись и такие, кто не понимал важности централизации руководства всем партизанским движением, а некоторые не хотели встречи с представителями штаба, боясь проникновения в
Однажды меня вызвали к командиру соединения. У него в землянке сидел и комиссар — Сергей Егорович Егоров.
— Послушай, Федор, ты до войны знал Бойко? — спросил Сикорский.
— Комиссара отряда?
— Да.
— Был у нас член обкома комсомола Бойко, политрук — хороший парень. Если тот — знаю.
— Как будто тот, — говорит комиссар. — Надо тебе идти. Чудят ребята. Никого не допускают. Тебя узнают, поможешь с ними договориться.
Отряд располагался в районе Борщи, Плянта. Путь не дальний и не близкий, если считать партизанскими верстами. Взяв с собой связного, пошел. На опушке леса, в котором стоял отряд, нас неожиданно остановили.
— Стой, кто идет?
Откуда окрик — не пойму. «Хорошо, думаю, несут службу, черти», а вслух говорю:
— Мне к командиру отряда. Я по поручению штаба соединения.
— Если к командиру — сдать оружие, — отвечают из кустов.
Что делать? Лихорадочно соображаю. Сдать оружие — рискованно, но и не сдавать — сразу идти на обострение, значит, наверняка не выполнить задание.
— Ну ладно, — тихо говорю своему связному, — была не была — сдаем.
И вот мы под «конвоем», безоружные. Партизаны ведут нас в штаб отряда.
Приходим. В глаза бросается порядок, подтянутость. Чувствуется, что это дисциплинированное, по-настоящему боевое подразделение. «Конвоиры» вводят нас в домик. В нем — двое. В одном из них сразу узнаю Бойко, но вида не подаю. Пока разглядываю хозяев, провожатый докладывает:
— Товарищ командир, двоих неизвестных задержали, говорят, из какого-то соединения, к вам.
— Что еще за соединение, — недовольно говорит тот, к кому обращаются. — Знать не знаем и знать не хотим.
— Здравствуйте, товарищи, — пропускаю реплику мимо ушей и представляюсь: — Федор Сергеевич! Пришел побеседовать, посмотреть, как живете.
— Живем нормально, — все так же недовольно бросает командир. Бойко внимательно смотрит на меня, молчит.
— Вот принес вам свежую газету почитать, — достаю номер «Правды», свежий по нашим партизанским понятиям: газета была не меньше двухнедельной давности.
Постовалов и Бойко оживились. Бойко не взял, а буквально выхватил у меня газету. Быстро и внимательно осмотрел ее всю, даже понюхал. И тут я увидел, что на глазах у него навернулись слезы.
— Вася, а ведь газета и впрямь наша.
Командир берет газету. Вначале с сомнением, словно нехотя, вертит в руках, потом впивается в нее глазами и читает, читает все подряд.
И тут Бойко не выдерживает.
— Слушай! — восклицает он, хлопая меня по плечу. — Так ты же Ромма — Ромма Федор Дмитриевич, а почему Федор Сергеевич?
— Наивный вопрос, почему ты Сумской? — не даю ему опомниться.
— Тьфу ты, черт! — выругался Бойко. — Ну конечно! Вася, — обращается он к своему командиру. — Верни им оружие. Это же наши. Ромма был секретарем райкома комсомола в Бресте, я его как облупленного знаю.
— Ручаешься? — недоверчиво спросил Постовалов.
— Ты же меня знаешь, Вася. — И воскликнул, обращаясь уже ко мне: — А помнишь, Федя, первый пленум горкома в июне 1940 года? Тогда в городе, по-моему, 900 с чем-то, да и по области двух тысяч комсомольцев не было, а сейчас — сила!
Глаза его горели, от минутной слабости не осталось и следа. Это был комиссар!
— Хорошо. Ребята, отдайте оружие, — приказал тут же Постовалов.
Нам вернули автоматы, и скованности как не бывало. Посыпались вопрос за вопросом. Я рассказал им о подпольном обкоме партии, о штабе соединения и задачах дальнейшей активизации партизанского движения.
— Это замечательно, — одобрительно отозвались оба, — будем колошматить фашистов покрепче, чем до сих пор!
— Немедленно собрать всех, — приказал Постовалов. — Проинформируем, и пусть решают, кто будет их командир. Надо же организационно оформить. Так ведь, Федор Сергеевич?
— Правильно.
Собрались партизаны. Узнав, в чем дело, они в один голос заявили:
— А чего нам избирать, был командиром Постовалов, комиссаром Бойко, и пусть остаются. Нам других не надо.
— А отряд назовем именем Чапаева. Командир наш — Василий.
— И лихой, как Чапай!
На том и порешили. Позже Постовалов и Бойко были утверждены приказом.
Как только собрание закончилось, я подошел к Постовалову:
— Ну, а сейчас не будем терять время, нужно представиться командиру соединения.
— Как смотришь, Витя? — обратился Постовалов к своему комиссару. Было видно, что живут они дружно и хорошо понимают друг друга.
— А что тут смотреть. Надо — иди.
Мы ушли.
Сергей Иванович тепло встретил командира отряда. Побеседовал с ним по душам.
— Наслышаны мы о ваших славных делах, — сказал он в заключение Постовалову. — От имени обкома партии и штаба партизанского соединения объявляю благодарность; награждаю вас и вашего комиссара часами.
— Служим Советскому Союзу! — взволнованно ответил Постовалов за обоих.
— А это вот еще для вас и комиссара, — сказал Сикорский, вручая новенькие, блестевшие вороненой сталью отечественные автоматы. — На складе получите для отряда одно ПТР [57] , тол и кое-что из оружия.
57
ПТР — противотанковое ружье.