Буг в огне(Сборник)
Шрифт:
В 1975 году не стало славного партизана, замечательного человека Нестора Иосифовича Кравчени. А сегодня в деревне Козики Ивацевичского района улица-новостройка имени «Дяди Нестора», первого послевоенного председателя сельского Совета, ведет в сторону леса, к бывшим партизанским тропам…
А. И. Хромова
В боях и походах
Александра Ивановна Хромова
В июне 1941 года работала в Брестском межрайторге.
С
С сентября 1943 года — секретарь Антопольского подпольного райкома партии.
Член КПСС.
Награждена орденом Красной Звезды и медалями.
Ныне — персональный пенсионер республиканского значения, заслуженный работник торговли БССР, член Белорусского республиканского Совета ветеранов войны, живет в Минске.
В сентябре 1943 года меня назначили секретарем Антопольского райкома партии. Перед нами была поставлена задача — сделать отряд им. Кирова боевым и увеличить его численность за счет населения района. Через несколько дней командир отряда Семен Тимофеевич Шиш построил партизан и зачитал приказ о сформировании двух рот по два взвода в каждой и назначении командиров. 1-ю роту возглавил Лукман (Лукаш) Ураков — узбек, бежавший из плена. Политруком стал комсомолец Василий Ломако. Командир 2-й роты — Алексей Садов, политрук — Александр Коротков. Командиры взводов — Алексей Новичук, Владимир Карпинчик, Максим Стасевич, Култай (Николай) Кульбаев, комиссар отряда — Г. Я. Рева, начальник штаба — Григорий Олендер.
В отряде насчитывалось 13 членов ЛКСМБ. Секретарем бюро комсомольской организации избрали Любу Грицову. Членами бюро — Лукмана У ракова и Василия Ломако.
Подпольный райком КП(б)Б Антопольского района находился при отряде. В качестве инструкторов там работали Степан Васильевич Соколовский и Николай Никитич Пошвинчук. Позже штаб соединения прислал инструктором Прасковью Семеновну Сидорук.
Боевая тройка дружно принялась за работу, и вскоре комсомольская организация наряду с партийной стала играть авангардную роль.
Регулярно в отряде начали выходить стенная газета и «боевые листки». Партийно-политическая работа приняла широкий размах.
В отряде работала школа. Преподавали в ней две учительницы — Любовь Грицова и Мария Шляхтенко. С помощью разведчиков они нашли учебники, бумагу и карандаши, и в школе начались занятия, которые нарушались лишь тогда, когда отряд переезжал на новое место.
Трудно было в то время учиться и учить. Писать нередко приходилось на обрывках бумаги, на газетах и бересте.
Во время вражеского наступления отряд вынужден был перебазироваться в споровские болота. На одном из островов соорудили большой шалаш, в нем сделали столы и скамейки. В этом шалаше разместилась школа. Занимались здесь лишь в дождливую погоду, а в хорошую — на солнышке под соснами.
Мария Шляхтенко не только учила детишек, она сочиняла стихи, частушки
Но учительницы Люба и Мария не дожили до дня освобождения. Ночью вражеский самолет сбросил бомбы на партизанский лагерь, и одна из них попала в школу-шалаш, где спали учительницы. Горько плакали дети, взрослые. Над могилой учительниц-партизанок был отдан пионерский салют, прозвучала клятва партизан отомстить врагу за смерть отважных девушек.
Как только начиналось утро, у нас появлялись активисты из деревень. Одни приходили пешком, другие приезжали верхом на лошади, третьи — на велосипедах. Писари штаба Федор Черник и Зеленко печатали сводки Совинформбюро и раздавали связным. Люди жили событиями на фронтах и в советском тылу. Всем очень хотелось знать, скоро ли Красная Армия освободит их из фашистской неволи.
Партизаны Анатолий Козел и Василий Юдчиц хорошо рисовали. Однажды им поручили в течение ночи изготовить десяток плакатов с карикатурами на полицейских и фашистов. Я написала обращение к населению и полиции. Зеленко размножил его на машинке. Утром готовые листовки и плакаты вручили начальнику разведки Семену Киричуку, и он со своими разведчиками расклеил их в Антополе.
Листовки и плакаты наделали много шуму. Полиция и немцы бегали по городу и сдирали их со стен домов и заборов. С тех пор наши листовки и плакаты стали часто появляться в Антополе и Городце.
Сикорский дал отряду ручной типографский станок, и это ускорило печатание листовок. В них писали об успехах Красной Армии, о работе в советском тылу. Предлагали полицаям, пока не поздно, искупить свою вину перед народом и переходить с оружием в партизанский отряд. Обращались к сербам и мадьярам, звали их на совместную борьбу с фашистами.
Первыми в отряд пришли сербы Младек Гайдобронский и Винку Имбреуш.
— Нас призвали в армию шесть месяцев тому назад, — говорил Младек. — Две недели мы в Белоруссии, в Антополе. Все время искали связи с партизанами. Девушка из соседней деревни сказала нам, что надо идти на север, в леса. И мы решились: когда эсэсовцы, которые гнали нас сегодня в бой, под натиском партизан повернули назад, мы перебежали к вам. В мадьярских частях, охраняющих путь между Брестом и Пинском, есть еще наши земляки из Воеводины. Они тоже придут к нам, в партизаны.
Затем с винтовками и гранатами пришли бывшие студенты Михаил Голеня (Мишка Хорват) и Лавро Гудлин. Они нашли наш отряд в деревне Меневеж.
Через несколько дней разведчики привели еще одного серба. Он был без оружия и ремня. Серб пугливо оглядывался и говорил без умолку, протягивая всем руки. Подошел комиссар:
— Как тебя зовут?
— Драгомир Мишкович.
— Где твоя винтовка?
— Мы прочитали вашу листовку и письмо от земляков и собрались бежать в партизаны. Нас выдал предатель. Немцы меня и моего друга посадили под арест. Вечером меня повели на допрос. Я бросился бежать в лес. Немцы стреляли, но не попали. Винтовку я не мог принести. Пойду с вами в бой и добуду у фашиста.