Бугипоп возвращается. Против Мыслителя: Парад (часть 2)
Шрифт:
– …
– Но сейчас, когда я вас встретила, думаю, понимаю, что чувствовала Кинукава-сан, - сказала Суэма, глядя на Асукая. – Она изменилась, но я полагаю, вы остались прежним.
– Возможно…Мне кажется, я не способен ответить на её чувства, - ответил Асукай, опустив глаза.
Суэма покачала головой. – Не в этом дело. Я думаю, вы достаточно хорошо к ней относились. Поэтому она вас и полюбила. Она хотела помочь вам.
– …
– Но у вас и без этого забот хватает.
– …
– Она сама выбрала
Асукая начало трясти. Он понял, что эта девочка гораздо собранней, чем он.
Как много она знает?
Или она тоже работает на него?
– Ты?.. – начал он, но затем что-то заметил.
Руки Суэмы были сложены на коленях, а пальцы дрожали.
Она напугана, но заставляет себя не подавать вида.
– Асукай-сенсей, что вы сделали? – спросила она.
– Почему ты хочешь знать? – ответил Асукай, пытаясь взять ситуацию под свой контроль.
– Потому что…
– Ты сказала, что вы были друзьями, но ты, несомненно, знаешь её не так давно. Ты не умеешь общаться с людьми. Фактически, чтобы найти её, мне надо разозлить тебя, - сказал он, возвращая холодный взгляд. Это всего лишь девочка. Она не заслуживает того, чтобы её бояться.
Он на секунду отвлёкся, у неё не было "цветка". Тот же тип, что и Котоэ. Такие, как они, никогда не симпатизируют друг другу.
Суэма не знала, что ответить.
Асукай продолжал напирать. – Ты очень умная девочка. Ты этим гордишься?
* * *
– Н-нет! – ответила я, чувствуя себя так, словно меня ножом в грудь ударили.
– Не могу поверить, что ты уважаешь таких, как Котоэ-тян. Особенно после того, как она изменилась. Ты просто не можешь разобраться в этом, так?
– Я… я просто…
– Тебе нужен ответ.
– Возможно, отчасти, но… - До этого момента разговор складывался удачно, но сейчас я оступилась, почва стала уходить из-под ног. Асукай Дзин словно видел меня насквозь.
– О, понимаю. Я не осуждаю тебя. Но за Котоэ-тян я волнуюсь больше, чем ты. Я признателен, что ты уделила ей время.
Я понятия не имела, что на это ответить.
– А-Асукай-сенсей?..
– Что?
– Вы правда…вы уверены, что ничего не можете сделать с её переменой? – даже по тону я понимала, что совсем не это хотела спросить.
– Я чувствую себя немного виноватым. Я уверен, тут есть и моя вина, - сказал он очень искренне. Словно действительно был хорошим парнем.
Но именно это меня и рассердило.
Это неестественно. Неважно, как это выглядит со стороны… он что-то скрывает.
– Может, это имеет какое-то отношение к картине? – пробормотала
– Что? – недоумённо спросил он. – Какой картине?
– "В апреле падает снег". Это же ваша картина… как я помню… - По большому счёту, я чувствовала, что что-то говорила. Если бы я замолчала и дала ему продолжить, то совсем потеряла бы контроль над разговором и уже не смогла бы ничего доказать. – Она - часть вас, к которой Кинукаве-сан так и не удалось прикоснуться. Вы разве не понимаете?
– …
– И-и она понимала, что не могла управлять этим чувством.
– … - Асукай никак не реагировал.
Что я пытаюсь сказать?
Неужели меня с самого начала увлекла эта школьница, которая сама не знала, что говорит?
Но я чувствовала, что права. Эта картина что-то говорит об этом человеке…
– Эта картина, - сказал Асукай Дзин.
Я бросила: – Ч-что?
– Ты её понимаешь? – спросил он очень слабо и тихо. Это позабавило меня.
Я щёлкнула языком. – Я не всё знаю, но эта картина… да. Знаю. – Если он сделал это намеренно, я тоже могу сказать, что думаю.
– Прошу тебя, говори, - сказал он. У меня возникло такое чувство, что он немного отступил.
– Я её ненавижу, - огрызнулась я, надеясь, что это его обескуражит.
Но он ответил легко. – Как грубо.
Он вывел меня из равновесия, но я не могла уступать. – Я ведь права? Вы правда хотели нарисовать такую картину?
– Я писал её не на продажу.
– Вы пытались уловить что-то запредельное. Верно?
– …
– Это на редкость одинокая картина.
– Ты первая, кто о ней так говорит.
– Я говорю то, что думаю. Неважно, как вы смотрите на картину, в ней нет ни намёка на художественный замысел. – Когда я успела стать лицемерным художественным критиком? Мои слова звучали неубедительно.
– …Понятно, - в конце концов, кивнул Асукай Дзин.
– О чём вы думали, когда писали её? – спросила я, всё больше думая, что я здесь делаю и к чему эта беседа.
– Зачем мы об этом говорим? – спросил Асукай Дзин, думая абсолютно также.
Я с трудом подобрала какие-то слова и составила из них ответ. – Потому что мы хотим помочь Кинукаве-сан. Поэтому я хочу знать о вас больше.
– Как это поможет тебе с Котоэ-тян? – Асукай Дзин всё это время смотрел прямо на меня. Не в силах больше терпеть его взгляд, я прервала зрительный контакт.
– Вы… уже сказали.
– Мм? О чём ты?
– О том, что это, и правда, меня к ней не приблизит. Но даже если бы я хотела стать с ней ближе, сначала мне придётся помочь ей. – Едва слова срывались с губ, я чувствовала боль в груди. Я почувствовала себя ужасно патетичной формой жизни.
Сама мысль, что мне нужна причина, чтобы просто быть ближе к какому-нибудь человеку, была самой печальной на свете.