Бугипоп возвращается. Против Мыслителя: Парад (часть 2)
Шрифт:
(Когда я оказался на остановке, автобус как раз подъехал, поэтому я даже не взглянул на часы…)
Я оглядел комнату.
Нет, здесь часов нет. Ни телевизора, ни даже магнитофона.
Что теперь? Я не могу просто ждать здесь. Но и слепо искать её, не имея на руках ни одной зацепки, тоже не выход.
– Ох…
Я стоял в центре комнаты.
Тут ничего не было.
Ничего…
Я осмотрел стены от одного угла до другого, и заметил её.
Телефонная розетка. Но трубки
В её квартире вообще не было телефона…
Но я звонил ей много, очень много раз. А значит…
– Я звонил не домой!
Какой же я идиот.
Я вылетел из квартиры прямо на дорогу, неистово озираясь вокруг.
Ничего.
– Чёрт!
Я бежал и бежал, пока, спустя пятьсот метров по дороге вниз, не обнаружил телефон-автомат у круглосуточного магазина.
Схватился за трубку, как ребёнок за мамину коленку, сунул телефонную карточку и набрал номер по памяти.
– Давай же, отвечай… отвечай!..
Телефон Орихаты был сотовым.
Может, он ещё при ней. Где бы она ни была, я мог с ней поговорить!
Гудок, гудок, гудок.
– Проклятье! Ответь!.. – волновался я.
Уверен, не прошло и двадцати секунд, но казалось, что минуло уже двадцать минут.
В конце концов, раздался щелчок, кто-то ответил.
– Орихата! Орихата, это ты? – закричал я.
Никто не отвечал.
– Алло?.. Алло! – Я чувствовал, как повышал голос.
Я продолжал звать её.
Казалось, прошла вечность в молчании, когда, наконец, я услышал слабый голос на другом конце. – Ах… - Я тотчас его узнал. Он принадлежал Орихате. Я едва не взорвался. Она жива.
– Алло? Орихата, это я, Танигути Масаки!
– …Да, я узнала, - ответила она очень отстранённо.
– Ты цела, Орихата?
– Д-да… н-нет. Почему ты спрашиваешь? – неловко спросила она. Словно согласилась, затем поправилась.
– Кинукаву арестовала полиция… ты слышала?
– Правда?..
– Ну а ты? Ты в опасности?
– Не совсем.
– Видимо, Кинукаве-сан промыли мозги, поэтому…
– …Да. Пожалуйста, не вини её…
– Там с тобой кто-то есть? Они… тебе что-то сделали? – Я не знал, как спросить.
– …
– Может, я не должен этого говорить, но я хочу помочь тебе. Я хочу спасти тебя.
Какая банальная речь, но я говорил искренне.
– …
– Орихата, ты… То есть, может, я тебе уже надоел, но я действительно совсем не думал быть полезным. Поэтому можешь просить меня о чём хочешь в любое время. Мне правда нравится быть с тобой, и мне этого достаточно… поэтому, что угодно, я… твой…
Пока я бормотал, чувствовал, как речь становится всё менее связной.
Я понимал, что всё, что я говорил,
Неважно, что я говорил, неважно, что хотел сказать… это уже было неважно.
– Масаки… - спокойно сказала она.
– Д-да?
– Хватит. Ты мне больше не нужен, - резко произнесла она.
Я почувствовал в груди острую боль.
– Ты должен найти себе… нормальную девушку. Ты больше не должен со мной встречаться.
– Н-нет, это не… Я не…
– Нет. Всё кончено.
– Ух, Орихата…
– Сейчас ты знаешь? Что я сделала?
– Я-я…
– Всё, что тебе говорили, правда. С тобой бы такого не произошло, если бы не я, верно?
– Ну…
– Прости. Такая вот я. Не знаю, чего ты от меня ожидал, но в этом вся я.
– Но…
– Я врала тебе. Предавала. Просыпалась и искала тебя, Масаки. Ты дурак!
– Но… Я люблю тебя! – выпалил я, забыв обо всём. И это была правда.
* * *
– !..
Голос, раздавшийся в трубке, моментально лишил Аю дара речи.
То, что беспокоило её секунду назад, мгновенно потеряло всякое значение. Лицо озарилось, голос дрожал. Она не могла говорить.
На руках всё ещё были наручники, поэтому трубку поднял кое-кто другой. Она разговаривала по телефону, который Асукай Дзин молча держал у её уха. Руки вспотели. Она трясла их, пытаясь унять дрожь.
– К-как ты можешь так говорить… - начала она, сдерживая дрожь в голосе.
Ей пришлось.
Сейчас она не может полагаться на Масаки.
Она больше не может впутывать его в неприятности. Это уж слишком.
Она никогда ему не говорила, что чувствует.
– Где ты, Орихата?
– Н-не твоё дело!
Она хотела увидеть его.
Ещё хоть раз, собственными глазами.
Но сейчас эти чувства были её врагами.
Она сможет защитить Масаки только если он её возненавидит. Это единственный способ.
Она помнила, что ей сказала на крыше Суэма Кадзуко.
– Невозможно жить, чтобы тебя никто не ненавидел.
– Ты потеряла концепцию "битвы".
– И тебе нужно её вернуть.
Время пришло.
Она сразится со своим врагом, это битва с собственными эмоциями.
– З-забудь меня – оставь меня в покое!..
Но она не может сказать это с яростью.
– Орихата!.. – Голос Масаки не дрогнул.
Ая не могла больше говорить. – П-прощай… - сказала она. Из-за слёз её голос звучал забавно.
– …
Асукай Дзин смотрел на страдания Аи с механическим равнодушием.
Когда стало очевидно, что Ая больше не в силах говорить, он поднёс трубку к своему уху.