Бугор
Шрифт:
– Убил. Но не насиловал. Пытался, но не получилось.
– Почему?
– Потому что баба снежная была. Холодно у нее там внутрях…
– Да ну тебя! Я же серьезно!
– И я серьезно. Не убивал я бабу. И не насиловал… Пошутил я. Чтобы тебя немного попугать. А то ведешь себя как непуганая. Нарвешься на какого-нибудь урода, завезет он тебя в лес и… Ну, ты меня понимаешь.
– Да я-то понимаю, только с уродом не хочу. А ты не урод. Знатный ты мужик. И не сидел ты.
– Сидел. И за убийство. По неосторожности.
– Ты же не хотел убивать?
– Нет.
– Вот
Машина свернула с шоссе на гравийный проселок, пошла вдоль пролеска, за которым блестела на солнце река с камышистыми берегами. С другой стороны сначала тянулась пустошь, затем появилось кукурузное поле, которое сменило сенокосное угодье, и так до самой деревни.
– Не богато у вас тут фермеры живут, – заметил Демьян.
– Да какие тут фермеры, о чем ты! Пьянь одна. У Кольки Гракова хозяйство, так у него хутор. А мы здесь, в деревне варимся… Видишь барак, ворота синие, к ним и сворачивай.
Бараком Рада неблагозвучно назвала длинный одноэтажный из белого силикатного кирпича дом на два двора. Крыша шиферная, потемневшая от времени, но еще крепкая, не полопавшаяся, и вряд ли она течет, хотя всякое могло быть. Фундамент с трещинами, но стены без повреждений. Дощатая пристройка, скамейка перед ней и штакетник с воротами, недавно выкрашенными в синий цвет. Забетонированный подъезд к гаражу метрах в четырех от ворот. Березы перед забором, во дворе беседка из дикого винограда между гаражом и верандой. Трава скошена, мусор не валяется, чистота во дворе, порядок. Не похоже, что Рада вдовствует здесь одна, может, сожитель ей по хозяйству помогает? Гараж есть, возможно, в нем мастерская ее брата.
Рада ловко выскочила из машины, быстро открыла калитку, затем распахнула ворота и поманила Демьяна рукой, дескать, заезжай. А ведь сматываться надо.
Но куда ехать? Домой? К Кате? К той женщине, из-за которой он потерял жену? Лариса могла остаться в Приволье с детьми, дождаться, когда Демьян выйдет на свободу, но Катя поступила с ней жестоко, прогнала, бросила в объятия Алика… Как можно ей такое простить?
Демьян вздохнул и тронул машину с места, остановил ее в считаных сантиметрах от гаража. А улыбающаяся Рада уже закрывает ворота, и ее веселая многообещающая улыбка пленяет его… Может, и дура она, но ведь симпатичная, даже более того. Ее бы приодеть, накрасить, в туфли на высоком каблуке вместо кроссовок обуть. Деньги у него есть, он с собой в Москву много брал. И до города недалеко, там отовариться можно. Если, конечно, Рада покажет себя с интересной стороны, а именно к этому она, судя по всему, и стремится…
– А где твой брат?
– Ванька? Так это дальше по шоссе надо ехать. Я тебя сейчас обедом накормлю и поедем. Если захочешь, – лукаво улыбнулась женщина.
Три комнаты в доме, кухня с газовой плитой, стены свежевыбеленные, полы крашеные, под ногами не скрипят, не шатаются. Мебель старая, но есть все – от буфета до широкой железной кровати с перинами и целой горой подушек. Котел в пристройке с угольной топкой,
И хозяйство у Рады справное. Она быстро и ловко зарубила курицу, ощипала ее, разделала, одну часть бросила на бульон, другую отправила в духовку. Картошки в огороде накопала, начистила, поставила вариться. Демьян сел на диван в ожидании обеда, задремал и завалился на бок. Подушка приятно пахнет женщиной, хорошо в доме, уютно, и так хочется спать…
Рада разбудила его, усадила за стол, достала из холодильника бутылку водки. Отказываться от спиртного Демьян не стал.
– Ну как борщ? – спросила Рада.
Курица немолодая, жесткая, зато бульон из нее наваристый, ароматный, потому и борщ удался. А еще капуста мелко нарублена – не каждая хозяйка так умеет.
– Отлично. Но завтра будет лучше, – улыбнулся Демьян.
Есть у борща такое свойство, на следующий день он становится вкуснее. Особенно если это похмельный день. Так приятно будет похлебать горячей жижи с бодуна.
– Хорошо, я тебя и завтра накормлю, – улыбнулась Рада.
– Да я, в общем-то, и не против.
– Ну, тогда чего сидишь? Наливай!
Демьян уже порядком захмелел, когда Рада предложила ему принять летний душ. Баньки у нее не было, но дощатая кабинка с железным баком на крыше просторная, вода из лейки льется хорошо. Рада переоделась, пока Демьян намыливался, постучалась, зашла к нему в кабинку, скинула халат, обнажив роскошное тело. Грудь у нее убойная, и соски аккуратные, не расплывшиеся. И живот у нее такой же подтянутый, и ноги классные, Рада жарко прижалась к Демьяну, и он понял, что уедет отсюда не скоро. Если вообще уедет…
Глава 25
Лето, август, пора отпусков, жаркое солнце за окном, воздух теплый, ветерок ласкающий. И так не хочется, чтобы эта пора заканчивалась…
Лариса не работала, сидела с ребенком, в доме тепло и комфортно в любое время года, но когда на улице выпадет снег, она будет содрогаться, вспоминая ту жуткую зиму, когда чуть не околела в морозной ночи. Метель мела, черти завывали, она шла к селу, но забрела в какую-то деревеньку из трех домов, обитаемым из которых был только один. На последнем дыхании дошла, еле живая от холода и усталости. Но если бы это было все…
Дед Макар ее приветил, провел в дом, бесцеремонно раздел, растер гусиным жиром, напоил горячим чаем с малиной. Отогрел он ее, спас, а потом еще и в райцентр отвез на своем мотоцикле, оттуда Лариса и уехала в Москву. Нечего ей делать в Приволье, где все против нее…
Лариса вернулась в Москву в страхе, что Алик не примет ее обратно. А он и не думал на нее обижаться, напротив, сам попросил у нее прощения за то, что предлагал ей аборт. Летом у них родился Костик, и жизнь Ларисы обрела новый смысл. Она очень хотела видеть Егорку и Милу, страшно соскучилась по ним, но теперь у нее было утешение. Хотя, конечно, она чувствовала себя виновной.