Бухта Анфиса
Шрифт:
— Это просто подготовка семян клевера к севу.
Приехал Ленька
Неожиданно приехал Ленька. Ранним утром, отправляясь на работу, Андрей Фомич вышел из дома и в сквере увидел знакомую голову, похожую на золотистый георгин, распустившийся за ночь. Названный братишка, Золотой Бубенчик. Сидит на травке под березкой, бросив рядом свой тощий обшарпанный рюкзачок.
— Привет! — воскликнул он неестественно ломким голосом, в котором трепетно
— О! Ты это как?
Вскочил, подошел. Вид недоумевающий, сконфуженный.
— Да потом расскажу.
— Отчего же не теперь?
— Долго рассказывать…
— А ты в двух словах.
— Могу и в одном: приболел.
— А ничего не писал.
— Так я по-скорому. А пока лежал в больнице, партия ушла. Вот справка, в больнице выдали. Он полез было в нагрудный кармашек, зашпиленный для страховки булавкой, но тут же отдернул руку.
— Что за справка? — удивленно и встревоженно спросил Андрей Фомич. Все у них дома было на вере, на слове, и, если уж Ленька за справку ухватился, то, значит, не все у него ладно.
— Чем ты там отличился? — печально спросил Андрей Фомич, вглядываясь в осунувшееся и потемневшее Ленькино лицо.
А тот только моргал выгоревшими ресницами, и голубые его чистые глаза тосковали, как у честного пса, который ждет взбучки и не имеет возможности оправдаться. Случилось что-то такое, чего и в самом деле в двух словах не объяснишь.
— Ну, договорились: вот тебе ключ, приду, сам знаешь когда. Жди. Есть хочешь?
— А как же!.. — Он несмело улыбнулся, и что-то озорное мелькнуло в этой мальчишеской улыбке и такое привычное, что Андрей Фомич сразу успокоился, но сказал с прежней печалью:
— Вечером поговорим. Вот деньги возьми, приготовь ужин.
— Есть у меня деньги, — сказал Ленька, прижав ладонью все тот же нагрудный кармашек. — Заработанные.
— А какие же еще у тебя могут быть?.. — проворчал Андрей Фомич и подумал: «Да, трахнуло парня чем-то. Оправдывается». — Ладно. До вечера.
Но пришел вечер и принес новое событие. Незначительное, если смотреть со стороны, оно так подействовало на Андрея Фомича, что потеснило все Ленькины, пока еще неизвестные, похождения.
Августовский вечер, сухой и душный, надвигался на город в усталом позвякивании переполненных трамваев. В магазинах, тоже переполненных, зажглись желтые и голубые огни. Задрожали в темнеющем небе неоновые призывы, доказывающие, как удобно пользоваться такси или хранить деньги в сберкассе, а также сдавать металлолом. «Как будто без этого мы не знаем, что надо делать, — думал Андрей Фомич. — Денег не жалеют. Лучше бы улицы поливали. Пылища, не продохнешь». Его всегда возмущала всякая неумная, а значит, и бесполезная деятельность бесхозяйственных людей.
Дома его встретил Ленька, умытый, отдохнувший и даже как будто пополневший за один только день, прожитый под родной крышей. Андрей Фомич тоже умылся и переоделся.
— Ну,
— Ого! — жизнерадостно ответил Ленька. — Полевая каша. Знаменитая еда! Звонят…
— Кого это принесло? — сказал Андрей Фомич. — Я открою.
Он вышел в прихожую и открыл дверь. И сейчас же ему захотелось снова закрыть ее. На площадке, залитой неправдоподобным светом заката, стояла Алла. Андрей Фомич в смятении отступил и подумал, что, может быть, это ему только привиделось. Ему очень бы этого хотелось, и Алла поняла его желание.
— Здравствуйте, — проговорила она, виновато и мягко улыбаясь.
— Это вы? — спросил он и с преувеличенней поспешностью посторонился, давая ей дорогу.
Она прошла мимо него, большая, стремительная, торжествующая, и остановилась, ожидая, пока он запрет дверь. На ней был светло-серый костюм. В руке сумочка и — он не мог этого не заметить и не вспомнить — тот же самый зеленый шарфик, какой был на ней в тот непонятный день их последней встречи.
— Ну да, конечно, это я, — чистым звучным голосом сказала она и снова улыбнулась. — Это очень хорошо, что вы не совсем забыли меня.
Он подумал: «А почему это хорошо?» — но спросить не догадался. Из кухни выглянул Ленька.
— Тетя Алла! — выкрикнул он с мальчишеским восторгом и, совсем как в годы своего детства, обхватил ее талию своими длинными руками. Она только охнула.
— Какой ты вырос! Подожди, ты меня собьешь с ног. Надя сказала, что ты где-то в Сибири.
— Да вот приехал неожиданно, — сказал Андрей Фомич.
— А что случилось?
— Разговор об этом у нас еще предстоит. Отличился он там…
Ленька отступил к кухонной двери, развел руками и ломким голосом пропел:
— Все говорят: «Отличился, отличился». А ничего и не было особенного.
И этот ребячий жест, и голос, в котором еще прорывалась прежняя звонкость, растрогали Аллу.
— Вышел зайчик погулять! — проговорила она. — Ничего особенного не было? Значит, что-то все-таки было? Эх, Ленька, за какой сказкой ты погнался на этот раз?
— Вы уж скажете, тетя Алла. Сказка! Я ведь не маленький.
— Ну и что? Мне недавно один человек сказал: берегите в себе мальчишку. У тебя это получается.
Андрей Фомич промолчал. Ленька же спросил:
— Как это, тетя Алла?
Она положила сумку и шарфик на стол, расстегнула жакет. Комната погружалась в сумерки, но никто этого не замечал.
— Ну, я думаю, не поддаваться ничему такому, что мешает человеку оставаться самим собой.
— Понятно, — задумался Ленька и добавил: — Здорово!
«Где-то я это давно уже слыхал?..» — подумал Андрей Фомич, но так как память у него всегда была отличная, она не подвела и на этот раз. «Ага, Артем!..» И тут ему стало понятно поведение Артема, его стремительное бегство в тот вечер, когда они возвращались из парткома. Да, конечно, это он ей про мальчика сказал. Вот оно что!