Бухта надежды. Задача — выжить

Галина Громова

Один из милиционеров вышел из машины и поднял голову вверх, на звук.

— Там эти твари! – семафорила руками женщина. – Мой муж – капитан Никитин – сказал ждать его! Они уже мимо ЦУМа проезжают! Слышите меня?!

— Да! – утвердительно махнул головой и рукой для верности парень. – Много их там?!

— Не знаю! На центральной лестнице трое… На втором этаже тоже есть – у нам оттуда девушка прибежала, но сколько их сказать затрудняется!

— Что?

— Говорю – на втором этаже они тоже есть, но сколько не знаю!

Наверное, звук голосов привлек внимание одного из упырей. Из дверей аптечного

пункта, что располагалась в правом крыле роддома, медленно и неуклюже вышел человек. Алёна пыталась понять, что ей не понравилось в этой фигуре, но не могла четко сформулировать. Куртка на мужчине была вся в грязных пятнах или это была не грязь…

— Эй! Смотрите! – крикнула она милиционеру и показала в сторону приближающейся фигуры.

Парень непонимающе уставился на семафорящую Алёну, но потом проследил, куда же она показывает. Наверху, как раз у основания лесенки, ведущей к площадке у входа в роддом, показалась фигура мужчины, заляпанного бурыми пятнами. Какое-то мгновение подошедший просто стоял возле клумбы с цветами, а потом ощерил рот и бросился на испугавшегося милиционера. Парень отпрыгнул в сторону и впопыхах попытался нащупать свое табельное оружие. Он сразу же понял, что перед ним один из тех, о ком передали по рации. Но пистолет, как назло не вынимался, а мертвяк был уже в паре шагов от парня, когда раздался звук выстрела – это его напарник успел сообразить быстрее.

Алёна увидела, как странный мужчина упал, свалившись с лестницы прямо под ноги суетящемуся милиционеру. Женщина в ужасе отпрянула от окна и присела, попытавшись скрыться с поля зрения мента. «Что ж это такое? Он же его пристрелил! Мамочки!»

Алёна впервые увидела, как убивают человека. Хотя картина на лестнице, когда жрали дежурную, тоже не была похожа на игру «Угадай мелодию».

В голове сразу пролетели картинки с заголовками в газетах: «Милиционер застрелил простого обывателя!», «Менты–беспредельщики!», «Убийство у роддома». А еще вспомнилась фраза о прямой зависимости продолжительности жизни от количества увиденного, то бишь «Свидетели долго не живут».

— Спасибо! – раздался благодарный крик с улицы, а потом снова зазвучали выстрелы.

Алена, не смотря на смертельный ужас, все же поднялась и снова выглянула в окно.

Елки–палки! Да они же совсем спятили, уроды?! К стоящим на небольшой стоянке вдоль дороги патрульным «семеркам» медленно сбредались человек десять… только каких-то неправильных. «Это кровь, что ли?» – догадалась Алёна, пытаясь лучше рассмотреть подходящих людей, но мешала клумба с цветами. А менты, повыскакивав из машин и взлетев по лестнице на площадку, дружно отстреливали тех. Как в каком-то дешевом низкосортном боевике. Пули вырывали клочья плоти из их тел, но те все равно двигались вперед. Некоторые, правда, падали и не вставали…

В дверь позади женщины что-то врезалось. Стекло загудело, но выдержало.

Твою мать! Своими перекрикиваниями она привлекла внимание тех, что были на лестнице! Вот же тупая курица!

Снова гулкий удар.

— Они сюда ломятся!!! – все же успела крикнуть в окно Алёна, прежде чем послышался третий удар и стекло разбилось. В образовавшейся дыре появилась фигура в замызганном медицинском халате. Дикие, бешенные глаза уставились на застывшую у окна женщину. Если бы не вертикальные

прутья и заваленная на бок стойка, то упырь очутился бы уже по эту сторону дверей.

Женщина как завороженная смотрела в ужасные, полные ненависти и голода глаза, а потом ее как будто перемкнуло – она метнулась в сторону входа в послеродовое отделение, двери которого были нараспашку. Упырь вытянул одну руку в образовавшийся проем, пытаясь схватить Алёну, шустро прошмыгнувшую мимо. И кто придумал понатыкивать столько дверей в одном коридоре? Вот кто придумал – тому и спасибо!

— Они сюда прорываются! – бешено во всю силу своих легких закричала женщина. Так, чтобы ее услышали во всех палатах. А сама вбежала в свою палату, захлопнув двери.

Соседка все сразу поняла и быстро, как могла, встала с кровати.

— Наташ, нужно столиком привалить двери. Эти твари стекло на входной двери разбили – в любой момент могут и сюда пробраться.

— Почему «твари»?

— Это не люди! Я не знаю, как это объяснить, но это точно не люди. Таких глаз у людей не бывает. И ты знаешь, по–моему, я видела когти на руках… Но я не уверена – все было так быстро!

— Слушай, вот если не уверена, то какого ты меня тогда пугаешь? Мне и так страшно, а тут еще и ты со своими когтями! Ты мужу звонила?

— Да. Уже подъезжают. Там, на стоянке менты людей расстреливали. Я сама видела!

— А это точно люди были? Может, это твои эти… твари?

— Не знаю, – задумалась Алёна. – Я особо не всматривалась…

11. 50 Роддом ?1, р–н бухты Стрелецкой. Виктор

Как только позвонила Алёна и сообщила, что бешенные, хотя будем говорить все, как есть – «зомбаки» – уже на лестнице, капитан отвесил «волшебного пенделя» ВэВэ, чтобы тот активнее крутил баранку. Володин врубил мигалку с сиреной и вдавил педаль газа в пол, крепко стиснув зубы так, что на щеках заиграли желваки.

— Так, мужики… – начал было Виктор, но вспомнил про девушек и добавил, – и дамы, в роддоме уже точно есть эти…мертвяки.

— Проще говорить «зомби». А чё? Так и привычнее, – встрял Серега Парков, по инерции заваливаясь на дверцу при повороте по кольцу.

— Да язык не поворачивается, – отмахнулся Виктор.

— Слышала, что пришла бумага из Киева, разрешающая убивать инфицированных. Не брехали? – подозрительно спокойно спросила лейтенант Юля Самойлова.

— Да. Шеф зачитывал. – Коротко бросил Виктор, гипнотизируя приборную панель автомобиля, попутно проверяя на месте ли пистолет в оперативной кобуре под мышкой.

«Бобик» с орущей сиреной проскочил по кольцу на площади 50–летия СССР и резво рванул по улице Гагарина в сторону роддома.

— Мужики, стреляют! – крикнул водитель.

— Слышу, Вован! Поднажми! – Виктор выхватил пистолет из кобуры, большим пальцем правой руки щелкнул предохранителем и, передернув затвор, дослал патрон в патронник. Перед глазами стояли картины одна другой ужаснее – как Алёна прижимает к себе плачущего Артёмку, а к ней медленно приближается окровавленная и скалящаяся фигура. Тело напряглось, мозг превратился в расчетливый механизм, а чутье опытного сыскаря подсказывало, что сейчас придется столкнуться не с привычной уголовщиной, а с чем-то ранее не известным.