Бухта надежды. Задача — выжить

Галина Громова

На третьем переезде, как раз за развилкой, один конец которой вел на Казачку, а второй к автотерминалу, что располагался на берегу Камышовой бухты, стоял второй блокпост, пространство, а так же подступы к которому были ярко освещены. Бетонная будка с бойницами стояла справа от основной дороги за железнодорожными путями, над которой виднелось развивающееся на ветру знамя морской пехоты. От нее тянулся непонятно откуда взявшийся забор, уходящий в темноту, из бетонных столбиков и рабицы, поверх которой была спиралью намотана колючая проволока. С противоположной стороны дороги из ФБСов [40]

и мешков с землей был выложен капонир с торчащими тремя палками наверху, огороженный с трех сторон тем же заборчиком с колючкой поверху.

40

ФБС – фундаментный блок силикатный

Сам же заборчик со сверкающими на проволочном плетении в отсветах фар консервными банками, которые своим грохотом должны были предупредить о том, что кто-то пытается преодолеть это препятствие, тянулся вдоль всей казачинской трассы по левую руку, где располагался частный сектор.

Между зданием блок–поста, построенного «улиткой», и забором, идущим в сторону терминала, из-за мешков с землей над бруствером виднелась башня БТР со стволом крупнокалиберного пулемета, все же нутро было спрятано в специальном окопе.

В общем, парни окопались тут основательно.

К головной машине колонны направилось несколько человек – Виктор насчитал четверых. Трое взяли авто в полукруг, ощетинившись автоматами, а четвертый подошел к водителю.

Виктор мог только предполагать о чем идет разговор.

— Что там происходит? – ёрзала на заднем сиденье Алёна, у которой уже затекли спина и ноги – УАЗик никогда не мог похвастаться удобством сидений, а уж при условии загруженности шмотками и едой и подавно.

— Скорее всего, шеф объясняет служивому, что мы-де пришли с миром и все такое. Сейчас служивый выслушает, свяжется по рации со штабом, там проверят информацию и если командование местное не передумало, то нас досмотрят и пропустят. – Закуривая, проговорил Виктор.

— Вить, ты не мог бы не курить? Здесь дети, – попросила жена.

— Хорошо. – Виктор открыл дверку и легко выскочил из машины.

Если честно, то он ужасно устал. Хотелось элементарно вымыться и отоспаться. И желательно не на офисных столах, а на более–менее приличной постели, желательно с подушкой и одеялом. Хотя на это надеяться сегодня вряд ли придется – никто их на ночь глядя селить не будет, хотя предварительно командование пообещало выделить жилплощадь для сотрудников райотдела с семьями.

Никитин перетоптался, разминая ноги, и не спеша направился к полковнику, который как раз вместе с лейтенантом, судя по паре звездочек на погонах, ожидал ответа из штаба. Ну, собственно, все как и предсказывал Виктор – хоть в штатную Вангу нанимайся.

Лейтенант только мельком глянул на подошедшего Виктора, как зашипела рация.

— Провести стандартный досмотр и пропустить.

— Слушаюсь, – ответил старший по посту и вернул рацию на исконное место.

— Что входит в досмотр? – поинтересовался Виктор.

— Мы осматриваем на наличие укусов.

— А как же наркотики–оружие–алкоголь?

—

Ну, вторым мы и сами поделимся, первое строжайше запрещено, а последнее – личное дело каждого.

— Ясно. Ну, досматривайте.

— Сколько человек в колонне? – повернулся лейтеха уже к Смирнову, тот поднял глаза вверх, подсчитывая в уме, и выдал:

— Двадцать один, включая детей и женщин.

— Ясно. – Кивнул лейтенант.

Все прошло довольно быстро – осмотрели на наличие укусов да на общее состояние и пропустили с Богом, посоветовав сразу же зайти в штаб, чтобы отметиться, получить пропуск и встать на довольствие.

Колонна снова тронулась.

Микрорайон на берегу бухты Казачья, казалось, жил своей жизнью – на улицах не было торчащих как истуканы зомби, не было побитых автомобилей, свет горел в окнах домов. Разве что только колючка вокруг лагеря беженцев из военных палаток да вооруженные патрули с собаками давали знать, что все не так уж и просто, как хотелось бы думать.

— Да уж… – прокомментировал увиденное ВэВэ, останавливаясь напротив древнего БТР–а на бетонном постаменте в окружении кипарисов.

— Ну все. Теперь остается ждать, что там шеф нарешает.

Ждать пришлось около часа, пока Смирнов, Федюнин и Киреев (последние как замы) договорятся обо всем с местным командованием. За это время удалось перекинуться парой слов с проходящими мимо патрульными, узнать, что собаки их сопровождают не просто так – псы очень хорошо чувствуют мертвячину и предупреждают парней об этом рычанием или лаем.

Так же удалось узнать, что микрорайон еще до конца не удалось зачистить – пока только многоэтажки обшмонали, а вот частный сектор пока еще опасен – на ночь все действия приходилось сворачивать, потому как были случаи, когда по темноте патрульные пропадали.

В лагере насчитывалось уже коло двух тысяч человек – точные подсчеты и сбор личной информации начались только сегодня утром, так что точно сказать парень не решался.

На вопрос Виктора что с жильем, патрульный пожал плечами и ответил, что составили реестр пустующих квартир и домов в окрестности, т. е. тех. чьи владельцы пропали без вести или же были упокоены группами зачистки. Так что в эти квартиры командование заселяет офицеров с семьями, кто вынужден был покинуть свои жилища. Ну, или особо важных гостей. Солдаты так и остаются в казармах, хотя из-за дезертирства и сокращения личного состава некоторые казармы переделываются под семейные общежития. Ну и плюс палаточный лагерь – для фильтрации и карантина.

— Ну все, по коням! – махнул рукой полковник. – Едем принимать владения!

Как оказалось, командование выделило отделу Смирнова большой дом недалеко от блок–поста с условием, что завтра милиционеры своими силами проведут зачистку частного сектора садового товарищества Ахтиар. Смирнов, естественно, согласился. А куда ему было деваться?

— Ого! – присвистнул Виктор. – Никогда не думал, что придется жить в таких хоромах!

— Закатай губу обратно, – проворчал ВэВэ. – Нас такая орава, что придется экспроприировать и соседний участок. Тем более, что еще территорию зачищать. По темноте. Помнишь, что зомбаки могут как истуканы стоять – ни дышат, ни пердят…