Букет из шоколадных роз
Шрифт:
На часах пробило три. У меня оставалось ровно четыре часа на принятие решения. Я не знала, что мне делать и чувствовала себя самым потерянным человеком на свете.
– Я, пожалуй, пойду, – сообщила я Беренис.
– Конечно, – закивала она. – Возьмешь с собой маффин?
– Пожалуй.
У Беренис была потрясающая кухарка по имени Лоретт. Она готовила изумительные шоколадные маффины, которым не было равных во всем Париже. Каждый раз, приходя в дом Фарнье, я тайно надеялась прихватить с собой кусочек шоколадного удовольствия и почти каждый раз у меня это получалось.
Беренис
Я встала из-за стола, поцеловала Эмму в щечку. Беренис вышла со мной в коридор, чтобы меня проводить.
– Спасибо тебе за все, Беренис, – задумчиво произнесла я.
У меня вдруг возникло ощущение, будто я больше никогда ее не увижу, и мне стало немного грустно. Она посмотрела на меня с недоумением. Она не понимала, почему и за что я вдруг решила ее отблагодарить.
Я вышла из дома, где жили Фарнье, и вдохнула насыщенный парижский воздух, пропитанный ароматом свежей выпечки. Я не знала, смогу ли когда-нибудь подобрать слова, чтобы выразить всю свою любовь к этому городу. Стоило мне выйти из дома, как мое тело наполнялась сладостными вибрациями и я замирала в блаженном созерцании таинственных улочек, по которым можно бродить часами, неспешных людей, стоящих на в остановках и в очередях за багетами, и машин, проносящихся мимо меня словно слайды на кинопленке. Я бы ни за что не смогла жить в другом городе. На всем белом свете нет места лучше Парижа. Надеюсь, через шестьдесят лет он будет так же прекрасен, как и в тот момент, когда я стояла в самом сердце Латинского квартала и не могла пошевелиться, потому что каждая клеточка моего тела была пронизана благостью и любовью, а перед моими глазами пролетал сверкающий туман, наполняющий мою душу едва уловимым ощущением счастья.
– Мадемуазель! – обратился ко мне премилый старичок в синем пальто и красном берете. – Вы заблудились?
Мне часто задавали этот вопрос, когда я гуляла по Парижу. Незнакомые здания, узкие улочки, старушки, одетые в шикарные платья, – все это каждый раз производило на меня такое впечатление, что я невольно становилась похожей на потерянную туристку.
– Все хорошо, – заверила я старичка и отправила себе в рот кусочек маффина.
Старичок улыбнулся и приветливо помахал мне рукой. Я обожаю наблюдать за парижанами – особенно за теми из них, которые влюблены в Париж так же сильно, как и я. По взгляду старика я сразу поняла, что он прожил в Париже всю жизнь. Наверняка, он тоже нередко замирал в созерцании любимого города.
Старичок пошел свой дорогой. Я простояла еще несколько секунд, затем сделала глубокий вдох и направилась в сторону шоколадницы. Мне нужно было срочно увидеть папу. Я решила, что не расскажу ему о своём разговоре с Камиллой и не стану спрашивать его совета. Я просто посмотрю в его глаза и мне сразу станет понятно, как лучше поступить.
Когда я вошла в шоколадницу, папа заботливо выкладывал на витрину куски свежего грильяжа. Он не сразу заметил, как я вошла. Когда он занимался шоколадом, его было трудно отвлечь. Он полностью погружался
– Привет, пап, – сказала я, закрыв за собой дверь.
– О, здравствуй, милая! – поприветствовал меня папа, вернувшись к реальности. – Как ты?
Я многозначительно кивнула.
Он вышел из-за прилавка и мы присели за столик у окна. В обеденное время в шоколаднице практически на было посетителей. Большинство клиентов приходило в утреннее и вечернее время. Если я заходила к папе с двух до трех, у нас было минимум полчаса, чтобы посидеть, поболтать и выпить по чашечке горячего шоколада.
– Бернар так и не объявился? – отчаянно спросил отец.
В ответ я лишь пожала плечами. Мне безумно хотелось рассказать ему о том, что мне выпал шанс круто изменить свою жизнь, но я боялась разбередить раны на его сердце. С тех пор как ушла мама, он стал вести замкнутый, почти аскетичный образ жизни и воспринимал любой выход из зоны комфорта как страшную трагедию. Я обращалась с ним словно с фарфоровой статуэткой, стараясь не говорить лишнего. Информация о том, что я собираюсь совершить путешествие во времени могла окончательно выбить его из колеи.
– Думаю, мне пора забыть его имя, – томно произнесла я и крепко сжала папину руку.
– Правильно! – бодро закивал папа.
Я задумалась и осознала одну очень важную вещь. Папа по-прежнему считал Бернара редким негодяем. Но он вовсе таковым не являлся. Он был прекрасным благородным мужчиной, умеющим путешествовать во времени. Во всяком случае мне хотелось в это верить.
– Знаешь, пап, – радостно произнесла я, – я думаю, что Бернар бросил меня не по своей воле.
Папа удивленно приподнял брови и откинулся на спинку стула. Он явно был настроен скептично. Ни ничего. Со временем он все поймет.
– Что ж, надеюсь, так оно и есть, – сказал папа и загадочно мне улыбнулся.
Думаю, он просто хотел мне верить. Так же, как я хотела верить Камилле. То, что она мне рассказала, было полным бредом, но полностью оправдывало Бернара и к тому же давало мне шанс начать новую жизнь.
Я просидела у папы почти два часа. За это время в лавку зашло порядка пяти клиентов. Папа обслуживал их с такой скоростью, что я едва успевала сделать глоток горячего шоколада, как он уже снова сидел напротив меня. Мне хотелось наговориться с ним на несколько десятилетий вперед, но я понимала, что это невозможно – ведь если я окажусь в другом времени, он будет первым, по кому я соскучусь и каждую минуту моей новой жизни, которая, вполне вероятно, начнется через час с лишним, мне будет его немного не хватать.
Папа дал мне с собой упаковку трюфелей и кокосовую плитку. Неплохой набор для путешествия. Выходя из кондитерской, я в последний раз посмотрела в его сторону и нежно произнесла:
– Я люблю тебя, папочка.
С тех пор как мама ушла, я была единственным человеком, который признавался ему в любви. В тот день, когда моя жизнь должна была в корне измениться, я сделала это с особой теплотой – ведь мне стоило обеспечить его своей любовью на всю оставшуюся жизнь.
– И я тебя люблю, милая, – сказал папа мне в ответ.