Букет красных роз
Шрифт:
Валентина подумала, что надо все-таки что-то сказать в свое оправдание, попытаться объяснить, что по совести-то не виновата она, но вдруг отчетливо поняла, что любые слова будут напрасны. И, поняв это, она повернулась и, даже не сказав «до свидания», вышла из кабинета.
Домой Валентина брела, ничего не видя, точно в тумане. По пути кто-то поздоровался с ней, она кивнула, а кто это был, не узнала. И все представлялась сценка, как Сашечка, сынок Полины Александровны, они с Диночкой в одной группе и всегда неразлучны, спросит воспитательницу: «Тетя Света, а где Дина Баланчикова?» А Света ответит: «Дина Баланчикова, Саша, больше не будет ходить в наш садик». —
Дверь не сразу открылась — мелко и противно дрожали руки. Наконец, замок щелкнул, и она вошла в квартиру. У Диночкиной кроватки сидел на корточках Федор и показывал дочке книжку — видно, по пути купил, в вокзальном киоске. Федор обернулся, увидел жену, и лицо его сразу расплылось в широкой улыбке. Она хотела крикнуть: «Дурачок, чему радуешься, ведь кончилась наша благополучная жизнь», но он опередил ее, шагнул навстречу и выпалил:
— Ну ты у меня и молоток, Валюха! Владимировна мне доложила, как ты его, сукиного сына, колошматила. Будет знать наших!
Тут она и сказала, не крикнула, как хотела, а сказала тихо и жалобно:
— Дурачок, чему радуешься, ведь уволят меня.
— Ну и чо? — спокойно ответил Федор.
И услышав это его всегдашнее «чо», от которого она так и не смогла отучить мужа, Валентина вдруг поняла — словно нашло какое озарение — что любит Федора. И пусть ростом он невысок, и пусть другим кажется некрасивым, пусть грамотенки у него не хватает, ну и пусть! пусть! пусть! — но она любит его и будет любить всегда. Предано, нежно, желанно. И снова слезы закапали из ее глаз, но это были счастливые слезы.
Пойми этих женщин, отчего они плачут. Федор, конечно, решил, что причина слез другая, та, о которой сказала сама Валентина. И, стараясь утешить жену, он прижал ее голову к своей груди, стал медленно поглаживать волосы, точь-в-точь как Диночку перед тем как та уснет, и тихо, чуть ли не шепотом, заговорил:
— Ну и чо? Свет, чо ли, сошелся клином на вашей богадельне? Вернемся домой. Дед вон с бабкой зовут. А то махнем на Дальний Восток. А чо? Помнишь, кореш мой письмо прислал? Отличные условия. Триста рэ я там запросто намантулю, и у тебя дальневосточная надбавка будет. А природа там — шик-блеск, почище Крыма. Арбузы даже вызревают. Насажаю арбузов — вот Диночке радость…
Федор еще что-то говорил — веселое, ободряющее, но Валентина не слышала этих слов. Она слышала только, как, успокаивая ее, четко и ровно бьется его сердце.
1987 г.
Смерть сержанта Левочкиной
Не знаю, как сейчас, а в годы застоя были популярны коллективные поездки в лес за грибами. Начиная с первой декады августа и до середины сентября, по пятницам, ближе к полуночи, метро наполняли пассажиры в повидавших виды плащах и телогрейках; давно просившихся в утиль, но специально хранимых для такого случая шляпах, кепках и беретах; в непременных резиновых сапогах и с корзинами разной конфигурации и величины. Любители «тихой охоты» спешили к проходным своих предприятий, откуда их везли в заповедные места автобусы, оплаченные профкомами по статье «культурно-массовая работа».
В редакции газеты, где я тогда служил, грибников тоже было немало. Как правило, наши ночные автобусные экспедиции совершались в Ярославскую или Владимирскую область,
В ту поездку, помнится, она была последней в сезоне, пас отправилось пятеро. Кроме меня, еще старший выпускающий Дмитрий Павлович Чекрыжов, верстальщик Виктор Васильевич Макаров и заместитель ответственного секретаря Анатолий Вениаминович Соловьев, прихвативший с собой соседа, который был представлен нам как Иван Михайлович Михайлов, ведущий архитектор проектно-строительного института и, между прочим, убежденный старый холостяк. В этой компании я оказался самым молодым, мне тогда только что стукнуло сорок, а мои сослуживцы уже приближались к пенсионному возрасту, да и новый наш сотоварищ по грибной утехе, судя по седому ежику и заметно обрюзгшему лицу, был их ровесником или самую малость моложе.
В путь мы отправились около часа ночи. После жаркой дискуссии, в ходе которой было названо несколько адресов, где грибы обязаны расти до поздней осени. Решили далеко не забираться, а поехать под Верею. Здесь, как клятвенно заверил Виктор Васильевич, боровиков он нам не гарантирует, но чернушек для засолки по корзине мы уж точно наберем. Так как выбран был его маршрут, он перебрался на сиденье рядом с водителем, чтобы тот не пропустил нужный поворот, а мы, оставшись втроем в салоне, получили возможность устроиться на ночевку, можно сказать, в самых комфортных условиях. По крайней мере я заснул мгновенно и проспал бы, наверное, всю дорогу, если бы не вынужденная остановка — неожиданно заглох мотор.
Водитель Володя, молоденький парнишка, тоже, кстати, заядлый грибник, добровольно вызвавшийся отправиться с нами в поездку, смущенно объяснил, что поломка, видимо, серьезная, а машина ему не очень знакома, так что повозиться придется основательно. Автомобиль тогда еще считался роскошью, мы же все были люди, как говорится, среднего достатка, так что среди нас не оказалось ни одного хоть мало-мальски сведущего в устройстве двигателей внутреннего сгорания, а потому ни делом, ни советом помочь мы Володе не могли. Для приличия потоптавшись немного у кабины и выразив сочувствие шоферу, мы забрались в «рафик» с намерением поспать, сколько придется, но минут через пять выяснилось, что сон поголовно у всех пропал, и тогда Дмитрий Павлович, человек весьма рассудительный, предложил слегка перекусить, чтобы как-то скоротать время.
Естественно, бутерброды с колбасой и яйца вкрутую запивали мы водочкой — у каждого была припасена бутылка, которую предполагалось осушить после окончания экспедиции, но уж раз случилась непредвиденная остановка, то, как выразился Дмитрий Павлович, «что ее, родимую, беречь, на обратном пути притормозим у первого же сельпо — и нет проблем!»
Русский человек, как известно, употребляет спиртное исключительно для того, чтобы всласть поговорить по душам, и мы тоже не стали тут исключением. Вначале разговор вертелся вокруг предмета нашей экспедиции — где, когда и сколько было собрано каждым белых, груздей или рыжиков, какие у кого рецепты засолки и маринования, правда ли, что французы едят мухоморы, а немцы, те, вроде бы, вообще, кроме лисичек, никаких других грибов не признают. Вот, когда помянули немцев, и начались военные воспоминания.