Букет полыни
Шрифт:
– Хлоя, ты скоро? Тебя родители…
Стефания замерла, с ужасом уставившись на бесстыже совокупляющуюся в храме парочку. И если младшая сестра хоть как-то отреагировала, заёрзала, зашикав на любовника, то священник удостоил её лишь коротким равнодушным взглядом и, казалось, с удвоенной энергией занялся любимым делом. Наконец он вышел из Хлои, оставив красноречивую роспись на теле. Поздоровался с пунцовой от смущения прихожанкой и, забрав опустевшие чаши, гордо удалился одеваться.
– Не люблю я этого, сколько раз говорила!
– крикнула
– Хлоя, ты… Как ты можешь?! Он же священник!
– набросилась на неё сестра.
– Где твоя одежда? Прикройся немедленно! Это переходит любые границы, я не намерена покрывать тебя. Ты порочишь имя нашей семьи.
– Чем же? Ты мне просто завидуешь. Хочешь, я попрошу его взять тебя третьей? Тебе понравится, Фая, потому что он кудесник. У него такой большой…
– Не желаю слушать!
– Стефания закрыла уши руками.
– Но ты ведь опять поможешь мне, сестрёнка?
– Хлоя подошла к ней и чмокнула в щёку.
Вздохнув, Стефания кивнула. Ей не раз приходилось предупреждать увлёкшуюся любовными утехами сестру о неожиданном желании матери или отца поговорить с ней. Живя в соседней комнате, сложно было не знать, чем занимается с Хлоей учитель музыки. Так что придётся молчать и теперь, потому что наказание падёт на них обеих. Отец строг, он может и высечь, посадить на хлеб и воду.
– Меня хватились?
– Хлоя забрала из-за ковчега свою одежду и начала одеваться.
Стефания кивнула и подошла, чтобы помочь. Если они не будут дома через полчаса, скандала не избежать. И спросят с неё, Стефании, как старшей сестры.
Хлоя с готовностью вытянула ногу, чтобы сестра натянула на неё чулок. Хоть она и была младше на три года, но командовала тихой скромной Стефанией. Сестра и не думала возражать, покорно натянула оба чулка, пристегнула их к поясу и затянула корсет. Она немного завидовала Хлое, которая была выше, раньше и сильнее развилась, легко затмив Стефанию на балах. Впрочем, в этом была и вина самой Стефании, пренебрегавшей искусством любовной игры.
Родители же гордились старшей дочерью и ставили в пример Хлое: 'Вот какова должна быть девушка нашего круга. Ты же иногда ведёшь себя будто крестьянская девка. Запомни, цель любой женщины - замужество, а тебе нечего и мечтать о лучших родах страны, если и впредь будешь обнажать грудь перед мужчинами', - любил назидательно повторять отец.
В остальном сёстры были похожи: вобрали в себя жгучую южную породу матери, её тёмные волосы. У Стефании светлее, у Хлои - как вековечный мрак. А глаза - с точностью наоборот. Старшей сестре достался тёплый глубокий оттенок кофе, младшей - жгучиеи льдинки севера.
Наконец Хлоя оделась, оправила и одёрнула платье, и, скрыв лицо под вуалью, скромно потупив очи в пол, последовала за Стефанией.
Домой они успели вовремя, за пару минут до того, как экипаж отца подкатил к подъезду.
Не прошло и часа, как лэрд Орест Эверин потребовал обеих дочерей к себе.
Гадая,
Хлоя боялась, что отцу стало известно об её многочисленных любовных похождениях, и заранее предчувствовала силу родительского гнева. Лэрд Эверин уже порол её на глазах у родных и лакея, услужливо подававшего господину новые, смоченные в воде розги. Причиной послужило одно из её платьев, по его мнению, слишком откровенное для девушки её круга. Глубина декольте строго регламентировалась, а Хлоя позволила себе отступить от канонов, неосторожно продемонстрировав то, что должно скрывать ото всех, за что и поплатилось. Теперь же отец мог запросто избить её палкой, за волосы поволочь к врачу, а после отправить в монастырь, в рубище и власянице дожидаться дня свадьбы с каким-нибудь сговорчивым женихом. Рассчитывать на хорошую партию в этом случае не приходилось.
Стефания же полагала, что отец намерен отправить их в деревенское имение, подальше от соблазнов города. Подобные мысли иногда проскальзывали в разговоре, особенно после наказания Хлои.
– Пусть войдут, - послышалось из-за двери.
Слуга почтительно распахнул её перед молодыми хозяйками и удалился.
Кабинет лэрда походил на десятки других подобных кабинетов в старых особняках, где каждая чёрточка дышит историей. Облицовывавшие его дубовые панели помнили пять поколений рода Эверин, а массивная мебель из цельного дерева служила ещё первому лэрду Эверину, перебравшемуся из сельских просторов в Грасс.
Всё здесь было надёжно и прочно, вселяло невольное уважение к хозяину, восседавшему в кресле с высокой спинкой у камина.
Лэрд Эверин читал какое-то письмо, одной рукой гладя собаку.
При появлении девушек пёс встрепенулся и встал. Лэрд одним жестом успокоил его и обернулся к дочерям. Окинул их придирчивым взором и указал на место перед собой.
Он так и остался сидеть, а они стояли напротив, потупив очи долу.
– Я получил выгодное предложения на одну из вас. И одна из вас огорчила меня.
Глаза лэрда впились в Хлою. Губы сжались в недовольной гримасе. Палец с массивным перстнем поманил к себе, и девушка покорно подошла.
– Я думал, что воспитал тебя в духе чести.
– Оплеуха обожгла щёку Хлои, но она не вскрикнула, лишь прижала ладонь к горящей коже.
– Однако, что же мне говорят о тебе? Ты смеешь покупать нижнее бельё, носить которое незамужней девушке постыдно. Тебе надлежит хранить целомудрие и не развращать себя кружевом и атласом. Девушке приличествует только белое, безо всякой отделки - а что говорит твоя горничная? Алый корсет и такие же панталоны. Всё это украшено ручной вышивкой. Я приказываю немедленно отдать эти вещи матери. Но это ещё не всё: я желаю, чтобы ты больше времени проводила дома и усердно молилась.