Буккакэ в Амитвилле
Шрифт:
– Семьсот пятый, пора высылать тягач.
– Вилли, тягач не придет, у него вес больше, чем у твоего танка. Высылаю трактор.
– У него же нет брони!
– От русских вы прикроете, а пока сидите тихо.
– Сил уже нет, у меня заряжающий ранен в руку, ему в госпиталь надо…
– Конец связи!
Трактор легче танка, да и гусеницы у него шире, если это артиллерийский трактор. Такие применялись в вермахте и Красной армии для транспортировки орудий крупного калибра. Для полковой или противотанковой артиллерии
Михаил настроился на ожидание. Вскоре послышался грохот двигателя. Лязга гусениц не слышно, мягкий грунт глушил. На танке зажглись кормовые огоньки, обозначили себя танкисты. Трактор все ближе, но идет без фар. Остановился, кто-то из трактора спустился на землю, Михаил видел смутную тень. Когда человек приблизился, Михаил вскинул винтовку. Ни мушки, ни прицела не видно, стрелял по направлению. До немца метров восемь. Попал! Немец упал. В танке сразу заговорили тревожные голоса.
– Что это было, Вилли?
– Выстрел! Я знаю не больше тебя!
Михаил передернул затвор, стараясь движения делать медленные, чтобы не щелкало железо. Приоткрылся люк на башне.
– Эй! Ты жив?
Михаил сразу сообразил, ответил на немецком.
– Задело руку! Я не смогу зацепить трос. У меня идет кровь, и мне нужна перевязка.
В танке устроили совещание, в несколько голосов, но тихо, неразборчиво.
– К тебе на помощь Зигфрид идет. Не вздумай стрелять.
– Жду. Давайте быстрее, а то я истеку кровью.
Из башни выбрался немец. Черт! Темно, а на нем еще черная куртка танкиста. Смутно лицо виднеется. Зигфрид спрыгнул с моторного отделения на землю. От русских он прикрыт танком. Михаил поднял винтовку, выстрелил. Танкист молча рухнул. Гранату бы! Люк открыт, забросить – и весь экипаж угробить можно. Обычную гранату, не противотанковую, но нет ее! Передернул затвор, взобрался на танк, сунул ствол в открытый люк и выстрелил. Передернул затвор, повернул ствол в сторону и еще раз выстрелил. В ответ из двух пистолетов несколько выстрелов. Михаил присел за башню, чтобы не зацепило, крикнул.
– Советую выбросить оружие и сдаться! Вылезать по одному и с поднятыми руками!
Тишина.
– Сейчас брошу в танк гранату или подожгу. Живьем сгорите, у вас нет выбора. Считаю до трех!
У танкистов один убит, второй ранен, и танк обездвижен. Выбор невелик: погибнуть сейчас, здесь, либо сдаться. Немцы решили сдаваться. Все равно вермахт скоро дойдет до Москвы, война закончится и пленных освободят.
– Мы сдаемся! – крикнули из люка.
Выбросили пистолеты в кобурах. Потом нерешительно полез первый.
– С танка на землю, руки вверх и стоять неподвижно! –
Один за другим выбрались трое. У одного белеют бинты на рукаве.
– Идти через ручей.
Когда подошли, Михаил крикнул.
– Сапожников, это я, Михаил! Веду трех пленных, не стреляй.
И неожиданно услышал голос старшины:
– Веди, стрелять не будем.
Оказывается, на ночную стрельбу прибежали взводный и старшина. Не немцы ли прорвались? А тут сюрприз!
Немцы перебрались через ручей, вымокли, вывозились в грязи. Их тут же связали, и старшина с Сапожниковым увели пленных в тыл.
– Прилучный? – уточнил взводный.
– Так точно.
– Как удалось захватить?
– Немцы трактор подогнали, я из винтовки тракториста убил, танкисты люк открыли, я туда пару раз пальнул, пригрозил, что гранату брошу.
– А почему сразу гранату не бросил?
– Нет у меня гранаты, соврал.
– Как же ты с ними говорил?
– Граната что на русском, что на немецком одинаково звучит.
– Надо же! Что с танком делать?
– Сжечь! И трактор сжечь. Все немцам ущерб.
– Это правильно ты мыслишь. Вот и подожги.
В армии кто инициативу проявил, тот ее и выполняет. Михали поискал тряпье. На позициях после бомбежки были разорванные в клочья скатки шинелей. Поднял одну.
– Товарищ командир, мне бы спички или зажигалку. И одного в помощь.
– Кого? Сам выбирай.
– Красноармейца Щедрина. Надежный боец, мы с ним огонь и воду прошли.
Михаил нарочно сказал «красноармейца», хотя формально Игорь был им или нет?.. Черт его знает.
– Щедрин!
– Я!
– Выполнять задание.
– Есть!
Спички попросили у ребят, через ручей перебрались без приключений. Быстро нашли бензобак за сидением тракториста. Михаил пробку открутил, сунул туда рукав шинели. Остро запахло синтетическим бензином, от которого чихать хотелось. Потом вымочил в бензине полу шинели. Чиркнул спичкой, рукав вспыхнул, Михаил отбежал и швырнул горящую тряпку на бензобак. Сразу столб пламени взвился от вспыхнувших паров. Побежали к танку, Игорь взобрался на моторное отделение, вытащил из кобур два пистолета, «Вальтеры»:
– Держи!
Михаил рассовал в карманы, буркнул:
– Игрушки… – но понимал, что и они могут пригодиться, оставлять незачем. И бегом к ручью, к своим.
Игорь острил на бегу:
– Огонь и воду, говоришь? А медные трубы?..
Михаил отшучивался:
– Насчет медных труб не знаю, а вот служить нам с тобой, как медным котелкам!
– Это точно…
С немецкой стороны стрельба поднялась, довольно суматошная. Видят – что-то неладное, а что – понять не могут. В общем, толку от такой пальбы не было, а Михаила на нашей стороне какими-никакими медными трубами встретили. Командир взвода, младший лейтенант, пообещал: