Буколические сказы
Шрифт:
Только знахарь-то не сидит, не ждёт. Оскорбленье бьёт из него воплем. «Совратилась! — в сотый раз Гале кричит. — Лежишь рада?» Она: «Пожила в полную живость, и что?» — «Меня спросила?» — «Тебя?! Одно фу и сказать, кадило! Лампада с уксусом!»
Он голову склонил: что услышал, то чинно обдумал. Отступил от её постели, сел на корточки. Покряхтел, поднимается — и всё больше тянется в рост. То горбился — теперь стройный стоит. Нагнулся к зеркальцу, встрепал усишки, бородёнку; правой рукой провёл по лицу, словно омыл. Оно было рябое, невзрачное — сейчас обернулся к Гале: преображён! Усы, бородка
Она было перекреститься — рука как отнялась. Затрясло бабу; повалилась ему в ноги: «Барин-свет, сжальтесь над слабой душой!..» Оказалось, не кого-то чужого пустила к себе, а самого Разлучонского. Во сумел внешность принять! Жила с ним и не разглядела.
Теперь слышит от него: «Я бросил мои привилегии и пришёл к тебе в полунищем образе — человеком, который пытан народной судьбой. Я хотел, чтобы ты любила меня без угождения, как ровню, и целовала в натуральном желании. Настолько меня восхищают создания природы! Я видел в тебе образец тела и души, а ты — походная кухня!»
Сказал так-то и за порог. Направился в свой дом бельведер. А там — переглядки, крики, шёпот, разгар любопытства. Полинька узнала, как обкатали Артюху круглые горки, — велела в людскую занести. Спустилась мигом — и наряд не сняла; лишь запахнула на себе накидку.
Подошла к лавке, где парнишка положен; на паху у него салфетка — повариха накрыла. Говорит барыне: «Чтобы кровь унять, я поставила прищепки. Важно покалечен. Будто колбаску перекусили да ещё наступили ногой. Будете глядеть?» Полинька: «А как же! Надо ведь отдать долг милосердию». Смотрит-осматривает: и жалостно и брезгливо. Смазливый парнишечка — и вчистую сокрушён!
«Может, — спросила его, — освежить тебе губы напитком или апельсином?» А у него — жар, бред; он видит на себе Галю, просит: «Не езди, не езди так скоро-то! Качнула вперёд — скажи: мель! Сдала назад — скажи: мельница!»
Полинька по отвлечённым глазам поняла, что он вне сознания, думает: «А бредит никак не глупо». Тут прокинулась оторопь через весь дом: барин вернулся! Народ хлынул из людской.
Разлучонский идёт коридором, взирает на согнутые спины. Вдруг показалась перед ним незнакомочка. На ней шапочка-елбань зимнего горностая, такая же белая накидка. Из-под шапочки чёрные локоны ниспадают. Щёчки бело-розовы, брови — ястребок прильнул: крылья вразлёт — на переносье сошлись. Глаза — огнистая синь гордяцкая; только и сдаваться им в плен. Губы: солёным помидором стать — чтобы присосом впились!
Барин себе скажи: «Если я не фаталист, то буду! Разве это не шахматный ход фортуны, что Галя оступилась? Благодаря чему я оказался дома, где меня ждала необычайность». Он знал и не мог не знать, что в его доме поселилась столичная дама. Но ему было далеко до подозрения, какое это горяченькое эскимо.
Отвесил поклонец и словно даёт гостье миндального молока отпить: «Позвольте назваться. Здешний владелец и сельский астроном — по долгу наследства».
Она хоть и увидала его в посконной рубахе, но в ошибку не впала: хозяин. Подумала: «Артист! Картинная фигура. Не надо игру начинать — уже идёт». И на то, что он астроном, отвечает: «Вот удача! Мне нужно мнение учёного. Если мою звезду легко можно увидеть, а рог месяца под вопросом, то скоро ли — зримое движение
Понеслись оба вверх по лестнице, накидка с Полиньки соскользнула — он ногами запутался, упал, колено зашиб. Она глядит нетерпеливо; тело, почти голое, задорцем так и дышит. Шапочка сидит набекрень, грудки поддерживает лифчик из тёмной куницы, сосцы не скрыл. И более — ничего нет, кроме туфелек на каблуке и пояса: из куньих хвостов сшит, лежит низко, на бёдрах.
Разлучонский освободился от порток — она затеяла от него по кабинету бегать. Он держит руками колено, на другой ноге скачет, вперёд кий нацелился. Озорница нагнетает азарт страстной хиханькой. «О-ооо! Как отстали-то... Шире шаг, хи-хи-хи!!!»
Но вот предстала удобно, разохотисто: зверем, рвущимся с цепи, забубённого влупи!.. Он, через боль-то, ногу ушибленную разогнул, подковылял еле-еле — да как сунет палку, как обопрётся! Достал до души и глубже.
Обмяли сандалетку на конском копыте. Полинька потягивается; ему пора коленом заняться. Натёр снадобьем, пошептал — удалил вред. Тут она просит: «Пока нас опять не охватила неотложность, помогите вашему слуге в страданиях». Рассказала про Артюхину беду. Барин себе: «Вон чей слюнявый палец Галя в солонку пустила».
Кровяное давление, однако же, у Разлучонского не поднялось. Жизнь с Галей теперь выглядела хуже юмора. Баба примет ласку, а после: «Я чего хочу-то. У меня на ноге ноготь в мясо впился. Не вынешь так, чтобы я не почуяла?» Разлучонский, вспоминая, плечами пожал. Называется: жил с воплощённой мечтой. Какие головы мираж кружит!
Сошёл он в людскую, распорядился приложить Артюхе примочки. И к другому дню у того сросся. Но бесследно не обошлось. Парнишка навсегда забоялся толстых и вообще всех тельных девушек. Женился на тощенькой — сухой листок и тот масляней. Зато сам разъелся, растолстел: кровать ему стала узка, жена табуретки придвигала. Но на сторону он не ходил; только носил в кармане вроде колоды карт: картинки с похабством. Подойдёт к почте, высматривает — кто входит-выходит. Выберет кого-нибудь, показывает набор картинок...
Людям и понравилось толковать: судя, мол, по брюху, живёт сверхсыто, но до какого опустился сознания. Кто в этом повинен: сам, Галя или Разлучонский? Опять астроном плох! Хотя, кажется, какая может быть связь между толщиной человека и сросшимся хером?..
Разлучонский даровал пареньку исцеленье, а мог бы мстительно воздержаться. Но нет, он проследил за наложением примочек и лишь потом вернулся к Полиньке. Она теперь в куцей тельняшечке перед ним. Простёрла к нему ручки: сделайте, дескать, вид, что вы никогда не конались, — я стану вас учить...
Он показал ей свою отзывчивость. Дошли до сотрясающих усилий, подают друг другу пример такта, когда по злой нужде достигает села Егерь. Постучался к Гале: я, мол, к твоему жильцу за услугой.
Баба не сразу разобрала, кто у неё на пороге. Мужчина без штанов, ноги загрязнены, полы куртки скрывают срам, но не полностью: кончик вислого на виду. Галя посчитала человека конногвардейцем. Конногвардейцев она отродясь не видела, но слыхала: им море по колено. Ну, а раз-де они ходят по колено в море, к чему штаны? Даром мочить?