Букварь
Шрифт:
лентяем, и не наточил накануне нож, как следует. Аквитаний весьма благоразумно не
указал горцу на эту оплошность. И поутру, сжав в кулак волю и рану на шее,
продолжил путешествие на вершину. Сверху это выглядело довольно красиво: красный
след, оставленный Аквитанием на белом, — чуть не сказал "белоснежном", — снегу…
К сожалению, к полудню, — когда священник сумел подняться еще на 200 метров вверх,
— началась метель. Кровь на снегу замело. Аквитания тоже
Больше мы о нем ничего не знаем, что, согласитесь, неудивительно.
Жена вольноотпущенника Зоя, погоревав, снарядила на Арарат вторую экспедицию. В
ее составе не было ни одного священника, и все они разбежались, едва покинули
территорию Италийского полуострова. Денег Зое они, конечно, не вернули. Ковчег,
само собой, не нашли.
И вообще, никто Ковчега не нашел.
Аквитаний, что неудивительно, душу не спас. Поиски Ковчега, Грааля, смысла жизни,
или тому подобных иллюзорных предметов, никогда никому не давали дивидендов.
Даже иллюзорных. Единственное, что могло бы утешить священника: его частенько
вспоминала Зоя. Разумеется, они были любовниками. В то время священники были
мужчины хоть куда, да и с безбрачием церковь не очень определилась. Зоя, конечно,
почитала мужа, но влюблена была в Аквитания. Почти так же сильно, как в Христа.
Поэтому ничего лучше, чем отправить одного любимого мужчину на встречу со
вторым она не придумала. Зоя думала, что совершает великую сделку. Спасает души:
свою и Аквитания. Зоя умерла спустя двадцать лет после того, как Аквитаний ушел из
ее дома.
Эти двадцать лет она была очень несчастна.
И из-за ковчега, и из-за Аквитания. Для человека раннего Средневековья найти остатки
Ковчега было равносильно гарантированному месту в Царствии Божьем. Что ж. Если
рай и вправду существует, оба они, — и недалекая жена вольноотпущенника, и ее
возлюбленный священник, — должны быть там. Стоило ли оно двадцати лет разлуки?
Об этом в "Хронике Пелагия" нет ни строки.
Лимонад
Она может любому за бутылку лимонада дать. Уж мы это точно знали. Ей было
четырнадцать лет. У нее, по слухам, в голове копошились вши, и она была грязной и
распутной девкой. Вы спросите, почему я говорю "по слухам"? Почему сам не
проверил? Нет, знаете, я никогда не был робким. Даже в подростковом возрасте. А вот
близоруким я был уже тогда. Поэтому вглядываться в голову Маши, — а именно так ее
звали, — я мог сколько угодно. И все равно ничего бы не увидел.
С тех пор продажная любовь для меня всегда лимонад.
Между прочим, бутылка
лимона, сладкой газировки из автомата (три копейки стакан), — в те времена было не
так уж и мало. То есть, на наш взгляд Маша совершала не такую уж и проигрышную
сделку. Правда, что именно она давала за бутылку того самого "Буратино" (а иногда,
говорили, это был "Дюшес") мы толком не представляли. Особенно я. Ведь мои
одиннадцатилетние одноклассники были старше меня на год. Нет, я не вундеркинд,
просто пошел в школу на год раньше.
Достаточно рано для того, чтобы увидеть самое естество школы, — а она, на мой взгляд,
который не изменился и сейчас, когда мне уже тридцать шесть, есть не что иное, как
заколдованный темными силами лес. На каждом углу тебя ждут неприятности.
Постепенно ты учишься продираться сквозь чащу, не меняя выражения лица. Но в
глубине души все равно вздрагиваешь каждый раз, когда из-за дерева на тебя нападает
дракон. И достаточно поздно для того, чтобы скучать по кусочку рая, запрятанному
памятью за детской кроваткой, которую вот-вот выкинут, потому что ты из нее уже
вырос. Впрочем, я драматизирую. Может, все было и не так плохо, как мне сейчас
кажется. Были и неплохие моменты.
Лимонад, например.
Большую часть прогулянных уроков мы проводили под мостом, прикрывшим своим
подлатанным брюхом обширный парк между районами нашего города. Я покупал три,
— иногда четыре, — бутылки лимонада. И пил его, наслаждаясь. В принципе, ничто не
мешало мне выпить только две (три) бутылки, и с оставшейся подойти к "просто
Марии", как ее иронично называли старшеклассники. Разумеется, духу на это мне не
хватило бы. К тому же, я еще не совсем понимал кое-чего. Нет-нет, что именно
происходит со счастливцем, у которого Мария принимает бутылку лимонада, я знал.
Ведь я, — хоть и не был вундеркиндом, — всегда считался ребенком, развитым не по
годам. И, знаете, чтобы поддерживать это реноме, все детство шел на определенные
подвиги.
Например, в тринадцать лет лишился девственности с семнадцатилетней дочкой
молдавского полицейского, убитого в войне на Днестре. Семью его эвакуировали в
Кишинев, и там они жили, как беженцы, в дешевой гостинице. С тех пор, знаете,
сколько я не пытался победить это в себе, слова "участник вооруженного конфликта" и
"защитник территориальной целостности" ассоциировались у меня исключительно со
взмокшей от напряжений спиной Стеллы. Стеллы, которая стоит на четвереньках,