Буквоед
Шрифт:
– Что за «ну, наконец-то»?! – я всё ещё злился на него, и безобидные реплики меня раздражали.
Он сразу сменил тон на знакомый, виновато извиняющийся.
– Я Вас ждал, ждал… и не дождался. Пришлось в туалет отлучиться.
– Давай сразу к делу, – перебил я его оправдания. Для меня действительно сейчас намного важнее было разобраться в причинах происходящего, нежели выслушивать извинения. Момент, когда мне нужна была его помощь, прошёл, а сейчас Лёша вряд ли мог принести пользу. Но я ошибся.
– Как скажете. Во-первых, хочу извиниться за свое «дезертирство» в среду. По-другому мой поступок не назовешь.
Честно говоря, я удивился.
– А чего же ты тогда так испугался? Решил, что я чокнулся?
– Нет, – грустно помотал он головой. – Я знаю, что всё рассказанное Вами в прошлый раз – чистейшая правда.
– «Знаешь»? – мои брови поползли вверх. – Откуда?! Я сам, если бы от кого-нибудь подобное услышал, не поленился бы у виска пальцем покрутить.
– В мире много странных вещей, которые нам не понятны. Именно этой «непонятности» я и испугался. Не хотел с ней опять сталкиваться.
– Ты о чем?
– Хочу кое-что Вам показать. Именно для этого я Вас и позвал.
– «Кое-что» звучит пугающе.
В ответ он лишь хмыкнул, и потянулся за лопатой.
– А она тебе зачем?
– Пойдёмте и все сами увидите, – туманно ответил Лёша. Взяв инструмент, он поплёлся к выходу, а я покорно за ним.
Мы вышли из здания вокзала, поднялись на пешеходный мост, перекинутый через пути, и, спустившись на тротуар, сразу оказались в окружении домов частного сектора. Под ногами хрустел ставший серой кашицей утоптанный снег, – только минус семь мешали дороге превратиться в слякоть.
Мы шли вперёд, туда, где фонари и свет были непозволительной роскошью. Справа от нас тянулся забор вагоноремонтного завода. Слева грелись дома с теплым светом из окон и уютным запахом домашнего очага из труб. По пути мы ни разу никого не встретили: ни прохожего, ни заплутавшей машины.
– Может, всё-таки расскажешь, куда меня ведёшь?
Лёша на секунду обернулся, чтобы улыбнуться:
– Андрей Иваныч, я уверен, если бы Вы мне в среду не напрямую всё рассказали, а лишь помогли, «незаметно» подтолкнули, чтобы я сам смог «открыть» исчезновение букв, то уверен, моя реакция не оказалась бы столь бурной. Я знаю, Вы человек прямолинейный и не привыкли ходить вокруг да около. А я вот решил дать Вам возможность самому сделать «открытие». Поэтому пока ничего не спрашивайте.
«А ведь верно говорит, чертяка!» – с улыбкой подумал я. Мне ничего не оставалось, кроме как поспевать за Лёшей да, выдыхая клубы пара, думать о своём.
Пока мы шли, всё дальше удаляясь от вокзала (а это минут тридцать), рядом с нами тянулся высокий, из старых кирпичей, заводской забор. Казалось, он и был той ниточкой, которую я так хотел найти, и теперь осталось лишь подойти к ответам на все вопросы.
Лёша резко остановился, так что я чуть не врезался в его спину, заодно получив черенком лопаты по голове.
– Вот мы и на месте, – обрадовал он меня и пошёл, аккуратно ступая с очищенного тротуара через сугробы к дороге. Преодолев её, он, не останавливаясь, направился дальше к домам. Я удивился, но ни о чём спрашивать не стал, а просто повторил его путь.
Не знаю, куда Лёша меня в такой холод вёл, но ничего особого я в этом месте разглядеть не смог. И дело даже не в тоннах снега, падающих
Бегущая вдоль забора дорога, по которой мы шли, сворачивала, превращаясь в узкую улочку. На развилке, ближе к домам, обнесённая полутораметровой железной оградой, стояла жёлтая будка с яркой чёткой надписью: «Огнеопасно! ГАЗ». Я не сразу понял, что Лёша направляется именно к ней. Лишь когда он протиснул меж прутьев лопату, до меня дошло: он собирается забраться внутрь. В считанные секунды, предварительно глянув воровато по сторонам – нет ли свидетелей – он поднялся по большому сугробу, что намели с дороги снегоуборочные машины, и перемахнул через решётку.
Я ошалело смотрел на его странные, лишенные всякого смысла действия, совершенно не понимая смысла происходящего.
– Лёша, что ты делаешь?
Он уже держал в руках лопату.
– Андрей Иваныч, ещё две минуты – и сами всё поймете, – заверил он меня голосом человека, который понимает, что и зачем делает. – Вы на меня внимания не обращайте. А пока лучше по сторонам смотрите – запоминайте обстановку, подмечайте мелочи… одним словом, хорошенько оглядитесь.
У меня опять возник ряд вопросов, которые я не стал задавать. Лёша принялся очищать пространство внутри этого сооружения от снега, ловко орудуя инструментом на узкой площадке шириной не больше метра.
Ну что же… Последовав его совету, я принялся присматриваться, прислушиваться, стараясь впитать в себя окружающую обстановку, стать частью её.
Единственный фонарь, возвышающийся на развилке, давал света столько, чтобы осветить бурлящий поток хлопьев да малый кусок дороги. Всё было погружено в темноту, пронизанную белым свечением. Голые, замерзшие деревья, притворяющиеся мертвецами…Огонь и свет в домах, где люди не осознают тоски и сырости за окном…
Забором был обнесён какой-то старый заводской цех – большое заброшенное здание с пустыми глазницами окон. В этом мёртвом мире живыми были лишь звуки – Лёшино усердное кряхтение, позвякивание железа, когда он случайно задевал прутья ограды, мерное шипение из бочки с надписью «ГАЗ» да шуршание снега. Мир замер, и сейчас существовали лишь мы – кажущееся движение, кружение, переливы декораций к этой пустоте.
– Готово! – запыхавшись, позвал меня Лёша, указывая на результаты своего труда: площадка внутри была почти чиста от снега, лишь кое-где землю и тонкую траву прикрывали белые пятна.
– И что теперь?
– Давайте ко мне.
– Внутрь?! Через забор? – я не понимал, что он вообще делает.
– Да. Тут несложно – на сугроб, а там спрыгнете. Я Вам помогу.
– Дело не в сложности, – возмутился я, – а в бессмысленности. Терпеть не могу делать ненужные телодвижения.
Лёша явно не был настроен спорить. Он, обречённо вздохнув, сказал: «Тогда смотрите…» – и, отступив на шаг, с силой метнул лопату в столь тщательно очищенную им землю. Лопата воткнулась не больше, чем на ладонь и застряла, оставшись торчать колом. Я посмотрел на Лёшу, но он лишь одними губами прошептал: «Смотрите-смотрите», – взглядом указывая на лопату. Я не сразу заметил, что она погружается.