Булат
Шрифт:
– Он говорит, нужно отыскать их следы в траве, вроде бы… – перевел мореход.
– Где ж мы их сыщем? – пробормотал Афанасий, обозревая бескрайние поля. – Ты вели им… Ну хоть в щиты, что ли, наконечниками стучать да песни петь. Дичь спугнем, зато сами охотники повылазят.
Юсуф с ухмылкой перевел. Советник что-то забубнил в ответ, телохранители, сгрудившись вокруг, закивали головами.
– Не хотят чего-то, – подивился Юсуф.
– Так прикажи, – недовольно сказал Афанасий, глядя на перевалившее за полдень солнце. Если они столько копаться будут, так
Юсуф что-то крикнул чернокожим. Они сначала нерешительно, потом все громче и громче стали выстукивать по щитам замысловатый ритм, подпевая себе жалостно, а временами что-то выкрикивая и подпрыгивая. Чуть погодя к ним присоединился советник. Голос у него оказался глубокий, зычный. Облаком поплыл он над степью, разносясь далеко-далеко.
– Ну и концерт. Мертвого поднимет, – улыбнулся Афанасий и приложив ладони ко рту, заорал что было мочи: – А-а-а-а-а-а!!!
Чернокожие от неожиданности аж присели, а Юсуф вскинул руку, указывая в сторону островка деревьев неподалеку.
– Там двинулось что-то! – воскликнул он.
Воины загомонили все разом, размахивая копьями.
– Да тихо вы! – прикрикнул на них Афанасий. – Все туда, – скомандовал он и побежал вперед неторопливой, тяжеловесной рысью, раздвигая грудью упругие травы.
Юсуф пристроился рядом, за ними побежал советник, высоко задирая колени и придерживая мантию, чтоб не упала. Легконогие телохранители рассыпались по степи, заключив бегущих в квадрат.
Невдалеке от рощи советник что-то закричал, в голосе его слышалась чуть не мольба.
– Чего это он? – спросил Афанасий через плечо, на выдохе.
– Остановиться просит, говорит, нельзя туда, – ответил Юсуф, шумно сопя. Корабельная жизнь отучила его от долгих пробежек.
– Уф, может, он и прав, – остановился купец и уперся ладонями в колени, переводя дыхание. – Негоже с разгону в неизведанное соваться.
– Да уж, – пробормотал хорасанский мореход, утирая градом катящийся со лба пот.
Телохранители приблизились. Казалось, бег их не утомил вовсе. Выглядели они свежими и отдохнувшими, будто только что с ложа встали. А на задохнувшегося вождя поглядывали неодобрительно.
Зря это я, подумал Афанасий в какой уже раз. Тут слабость показывать нельзя, как в волчьей стае. Моргни не так – съедят.
Выпрямив спину и задрав подбородок, он преодолел расстояние, отделявшее его от рощи, и остановился на опушке. Трава тут заканчивалась резко, как скошенная, и под деревьями виднелась голая красноватая земля с редкими пучками засохшей растительности. Наверное, солнцелюбивым растениям было неуютно в тени раскидистых крон.
Спутники подошли к вождю. Замерли, прислушиваясь и приглядываясь, поводя из стороны в сторону остриями копий.
И правда, что-то в роще было не так. Тихо как-то слишком было. Похоже, кто-то спугнул не только многочисленных сусликов, но и птиц и даже цикад. Охотники? Но почему они не вышли встречать вождя? Крупный зверь? Да любой зверь уже ломанулся бы от них подобру-поздорову. А может… Ладно, чего гадать, смотреть
Советник пробормотал что-то вполголоса и даже отважился взять Афанасия за локоть. Не останавливая. Скорее предостерегая.
Но купец и сам не выказывал безрассудства. Выставив перед собой оружие, он шагнул в прохладную тень, зорко оглядываясь. Справа и слева к нему пристроились два телохранителя, готовые в любой момент закрыть его щитами.
Так они прошли шагов сорок. Вдруг один воин замер с поднятой ногой. Ткнул копьем куда-то вперед. Остальные тоже остановились. Оттуда, куда указывал наконечник копья, раздался еле слышный стон.
Все вопросительно уставились на Афанасия. Он мотнул головой, вперед, мол. Воины сомкнули перед ним щиты и чуть присели, оставляя над верхними их кромками только глаза. Позади него тоже сомкнулись щиты.
Еще шагов через сорок они вышли на небольшую полянку. На краю ее росло большое дерево с крепкими сучьями. К одному был привязан какой-то куль. Присмотревшись, Афанасий понял, что это никакой не куль, а человек, по рукам и ногам стянутый толстыми веревками. Бледное лицо с бородой, затасканная рубаха, порты… Один из мореходов. Не кричит, не шевелится. Но вроде дышит.
– Рахмет! – узнал подвешенного Юсуф. – Брат! – крикнул он и бросился к нему.
Советник и охотники что-то закричали, потянулись остановить, но было поздно. Земля под ногами Юсуфа встала дыбом, провалилась, и хорасанец с треском исчез из виду.
Афанасий кинулся вперед и затормозил на краю большой ямы. Заглянув в нее, он увидел заостренные деревянные колья, опасно торчащие вверх. И Юсуфа – перемазанного красноватой землей, онемевшего от испуга, но не пострадавшего.
– Что это? – спросил Афанасий побелевшими губами, хотя и так все было ясно. В такой он и сам сиживал не так давно. На крупного зверя, значит. Вот почему советник не хотел шуметь.
Советник наклонился над ямой и начал что-то быстро говорить.
– Не части, не части, – попытался урезонить его Юсуф. – Понял. – Он перевел взгляд на Афанасия: – Говорит, это ловушка на крупного зверя.
– Что на крупного, я понял. Какого?
– Шайтан его поймет. Страшного, говорит. А брат мой – приманка, оказывается. И нужно отсюда скорее уходить, а то зверь придет, когда… А, Солнце закатится. Ну, доставайте уже меня! – не выдержал Юсуф.
Купец словно очнулся. Он развязал кушак и бросил вниз один конец. Покрепче уперся ногами в землю и даже не крякнул, когда хорасанец повис не нем и, перебирая ногами, полез наверх, опасливо косясь на торчащие из дна колья.
Оказавшись на краю ямы, Юсуф даже отряхиваться не стал, бросился к дереву, на котором висел его брат. Осмотрел сук. Вернулся. Взял у одного из охотников копье и, зайдя с другой стороны, толкнул тело тупым концом. Афанасий поймал его, придержал, пока телохранитель срезал веревки и бережно, как младенца, опустил Рахмета на землю. Тот вздрогнул, открыл глаза. Зрачки его забегали, но никак не могли нащупать, на чем бы остановиться.