Бульдозер. Желание
Шрифт:
Блять!
Вот и все! И добавить нечего.
Объявили посадку на мой рейс, но я не сдвинулся с места. Ноги будто к полу приросли. Меня всего парализовало.
– Твой самолет?
– вывела меня из ступора Лена. Я шагнул к ней. Поцеловать и обнять ее хотел на прощание.
– Не надо, Богдан!
– испуганно отшатнулась от меня она.
– Иди!
– Я не хотел, чтобы так получилось!
– Я хотела! Прощай, Богом данный! Береги семью!
Я ушел, волоча за собой чемодан. Шел, скрипя зубами, чтобы только не обернуться. Чувствовал взгляд
В самолет садился сам не свой, ничего вокруг не замечая. Хотел расстаться с Леной по-хорошему, а получилась хуйня. Мне еще хуже стало, чем было.
«Я в самолете. Вылетаю.» - отправил Наташе смс, зная, что сейчас стюардесса потребует вырубить мобильник. Еле в буквы пальцами попадал - так руки тряслись.
«Мы с Вероникой тебя ждем, Даня!» - пришел от нее ответ.
Ждут. Меня ждут. Дома.
Нужно взять себя в руки, как это сделала Булочка, и жить дальше!
Повертев еще немного в руках телефон, я удалил номер Овечкиной Елены Павловны и только тогда отключил мобильник.
55. Богдан
Москва меня встретила дождем и извечной суетой. Погода была такой же мерзкой и дрянной, как и мое настроение.
Я очень соскучился по жене и дочке. И по Лене.
Уже.
Четыре часа прошло, как мы расстались, а душа рвалась обратно к ней.
Возвращаться было некуда. Не к кому. И от этого было только плохо и больше ничего...
Пока летел, раз за разом прокручивал в голове воспоминания о нас с Булочкой. Они были яркими, сочными, еще свежими, волнующими до слез, до дрожи.
Все-таки хорошо, что мы попрощались не по телефону. Не было недосказанности, неоконченности у нашего романа. Сомнений в том, что это конец, не осталось ни у меня, ни у Лены.
В аэропорту она вела себя так резко, так трезво, что я снова ею гордился. А я повел себя, как размазня, как тряпка. Чуть в любви ей не признался. Зачем? Не мог в себе держать свои чувства. Это признание было бы лишним и неуместным.
Нужно выдохнуть, успокоиться, вернуть себе мое самообладание и спокойствие. Стать таким, каким я был раньше. В то же время, я знал, что больше не буду прежним. Эта командировка перевернула всю мою жизнь с ног на голову. Все кишки мне вытрясла и заново сложила. Про душу и говорить нечего.
Я вернулся домой с разбитой мордой и с разбитым сердцем, но никогда прежде я не чувствовал в себе столько причинности и ответственности. Во мне была громаднейшая уверенность, что теперь я буду жить так, как должен, что мне полностью подвластна вся моя жизнь и жизнь моих близких людей. И это было здорово.
Я помог измениться Лене, а она мне. Мы пропустили друг друга через мясорубку, но оба стали лучшей версией себя.
– Папочка!
– бросилась мне на шею дочка, когда я появился на пороге дома.
Я не ждал, что моя жена бросится мне на шею тоже, но она все же обняла меня и прослезилась.
– Что с твоим лицом, Даня?
– спросила Наташа.
Я мог бы соврать, что упал, или приплести
– Я подрался, Наташ!
– гордо заявил я, как будто и в самом деле было, чем гордиться.
– Ты? Подрался?
– недоумевала жена, тоже считая такой поступок мне не свойственным.
– Да, подрался!
– повторил я, вешая куртку в шкаф.
– Из-за женщины!
– громко добавил я.
Наташа отвела глаза и промолчала, никак не комментируя последнюю мою фразу.
Мы поужинали. Разговор не клеился. Я так рвался домой, так жаждал сюда вернуться, а теперь чувствовал себя здесь неуютно. Я почувствовал себя чужим. Гостем, хотя и желанным.
Да, это была та же шикарная квартира, на которую я заработал своим горбом, та же мебель, занавески, мой шампунь в ванной, мои ботинки у порога, вот мои жена и дочь, но было до того некомфортно, что коробило.
Уже было достаточно поздно. Я зашел к дочке в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, дать понять, что я рядом, поддержать ее и успокоить. С женой у меня вся ночь впереди, а Нике завтра в школу.
– Расскажи мне еще раз, доченька, что произошло у вас с Денисом?
– спросил я, присаживаясь рядом с ней на кровать.
– Папа, что о нем говорить, если мама его уже выгнала?
– ответила Ника.
– Он свалил наконец-то, а ты вернулся.
– И все же мне необходимо знать подробности!
– настаивал я на своем.
– Я уже спать хочу!
– заявила Ника и обняла меня.
– Спокойной ночи, папочка!
Я тоже был измотан, поэтому решил вернуться к этому разговору в другой раз. Девочке и так досталось. Зачем мучить ее грязными воспоминаниями, да еще и на ночь глядя?
Нашел Наташу в спальне. Она сидела, сгорбившись на кровати, глядя в одну точку. Когда я вошел, она встрепенулась и расправила плечи. Я присел рядом и обнял ее. Она горько расплакалась у меня на груди.
– Ну, все, милая, не плачь!
– погладил я жену по волосам и спине.
– Я вернулся в семью. Теперь все будет, как раньше!
Буду снова спать с Наташей в одной постели? Придется. И сексом заниматься с ней придется.
Эта мысль была не то чтобы неприятной, я же как-то спал с ней 16 лет? Просто не шибко-то хотелось делать это с ней снова. Не из-за того, что она была с другим мужчиной. Из-за того, что я был с другой женщиной. Я и раньше таскался по бабам, но теперь, после Булочки, чувствовал себя иначе.
Дурацкое ощущение, что я не должен больше спать ни с кем, кроме Лены, меня не покидало. Булочка меня заколдовала на верность ей? Вряд ли, но на свою жену как на женщину я теперь даже смотреть не мог.
– Не будет, как раньше, Дань, - всхлипнула Наташа.
– Хочешь, я обратно на тебе женюсь?
– не зная, чем еще подкрепить свою уверенность, предложил я.
Наташа отстранилась от меня и вытерла мокрое лицо.
– Богдан, я беременна, - дрожащим, дребезжащим, как доска стиральная, голосом сказала Наташа.
– Я жду ребенка от Дениса!