Булгаков Михаил
Шрифт:
Курьер(вернулся). Ну вот… я ж говорил… а ну вас к богу.
Войтенко(волнуется). Мне в Евпаторию надо, я опоздаю. (Идет к столу, кашляет.)
Культотдельщик(рассеянно). Уйдешь ли ты, Афанасий? (Поднял глаза.) Пардон! Вы ко мне?
Войтенко. К вам, извините…
Культотдельщик. С кем имею честь?
Войтенко(приседает).
Культотдельщик. Тэк-с. Что же вам угодно, урожденная Манько?
Войтенко(волнуется). Изволите ли видеть, я еще за август сего года жалованья не получала.
Культотдельщик. Ой… Какая история! Вы. наверное, списков не прислали.
Войтенко(устало): Какое там не прислали! Присылали. (Вертит какие-то бумаги.) Список прислали, и профуполномоченному нашему сенаторскому я говорила… двадцать раз.
Культотдельщик. Пл… Аф-фанасий.
Курьер. Чего изволите?
Культотдельщик. Потрудись узнать, где список на жалованье урожденной Манько!
Пауза. Курьер возвращается.
Курьер. Нету урожденной… (Кашляет.)
Культотдельщик. Ну, вот видите!
Войтенко. Позвольте, чтож я вижу? (Волнуется.) Это вы должны видеть! Если у вас пропадает…
Культотдельщик. Виноват-с… Прошу быть осторожнее. Это вам не Евпатория.
Войтенко(начинает плакать). С… августа… месяца… сего бегаешь… ходишь… ходишь…
Культотдельщик (растерялся). Прошу не плакать в присутственном месте.
Курьер. Наплачут полные комнаты, а вытирать мне… Только и делаешь, что с тряпкой бегаешь. (Ворчит неразборчиво.)
Войтенко рыдает.
Культотдельщик. Прошу вас успокоиться!
Войтенко рыдает.
Подайте другие списки!
Войтенко (сквозь бурные рыдания). Я на вас жалобу подам в КаКа.
Культотдельщик(обиделся). П-пожалуйста… Хоть в КаКа, хоть в РеКаКа. Не испугаете!
Войтенко. В «Гудок» напишу!! Как вы…
Культотдельщик(бледный как смерть). Виноват. Хе-хе. Зачем же так? Э… Спешить? Афанасий!! Стакан воды урожденной Манько. Присядьте, прошу вас. Хе-хе, экая вы горячка!.. Сейчас… Фрр! Фрр! «Гудок»! Афанасий! Сбегай к Марь Ивановне. Скажи, чтоб был список. Со дна моря чтоб его достала. Хе-хе. Знаете ли, бумаг целая гибель, голова кругом идет.
Войтенко
Курьер(входит). Нашлось. (Протягивает бумагу.)
Культотдельщик(с торжеством). Ну, вот видите, и нашлось. Хе-хе. А вы сейчас плакать… «Гудок»!.. Вот мы вам сейчас резолюцийку напишем… Чирк перышком, и готово… Выдать деньги.
Войтенко(совсем высохла). Я уж надежду потеряла!
Культотдельщик. Что вы! Что вы! Никогда не следует терять надежду!.. Вот с этой резолюцией прямо, потом направо, потом опять направо, потом налево, там отдадите…
Войтенко(сияет). Благодарю вас, благодарю вас!
Культотдельщик. Что вы, помилуйте, это мой долг! А «гудок»-это, знаете, ни к чему. Ну зачем раздувать факты. Аф-фанасий! Проводи! (Приятно улыбается.)
Воспоминание…
Впервые — журн. «Железнодорожник», 1924, № 1, 2 (январь — февраль).
История написания рассказа связана с трудностями прописки Булгакова и его первой жены.
_____
У многих, очень многих есть воспоминания, связанные с Владимиром Ильичем, и у меня есть одно. Оно чрезвычайно прочно, и расстаться с ним я не могу. Да и как расстанешься, если каждый вечер, лишь только серые гармонии труб нальются теплом и приятная волна потечет по комнате, мне вспоминается и желтый лист моего знаменитого заявления, и вытертая кацавейка Надежды Константиновны…
Как расстанешься, если каждый вечер, лишь только нальются нити лампы в пятьдесят свечей, и в зеленой тени абажура я могу писать и читать, в тепле, не помышляя о том, что на дворе ветерок при восемнадцати градусах мороза.
Мыслимо ли расстаться, если, лишь только я подниму голову, встречаю над собой потолок. Правда, это отвратительный потолок — низкий, закопченный и треснувший. но все же он потолок, а не синее небо в звездах над Пречистенским бульваром, где, по точным сведениям науки, даже не восемнадцать градусов, а двести семьдесят один — и все они ниже нуля. А для того чтобы прекратить мою литературно-рабочую жизнь, достаточно гораздо меньшего количества их. У меня же под черными фестонами паутины — двенадцать выше нуля, свет, и книги, и карточка жилтоварищества. А это значит, что я буду существовать столько же, сколько и весь дом. Не будет пожара — и я жив.