Булочник, булочница и подмастерье
Шрифт:
метрдотель(подавая). Довольна ли мадам новым бургонским монтрашё?
Элоди. Вы, Альфредо, всегда прекрасно выбираете вина.
Метрдотель. Угождать мадам — одно удовольствие. Улыбка мадам — наивысшая плата.
Элоди(очень светской дамой). Альфредо…
Метрдотель. Говорю со всем уважением, которым обязан мадам.
Метрдотель выходит.
Элоди
Элоди. Что это с Альфредо последнее время? Какой-то он странный.
Служанка(задорно хихикая). Ах, мадам прекрасно знает! Альфредо слишком стильный, чтобы нарушить границы дозволенного, но он влюблён в мадам. Мне все смеёмся над ним в лакейской…
Элоди(воркует, притворно оскорбленная). Эрмелина, я вам запрещаю! Вы заставляете меня расстаться с прислугой, которой я, тем не менее, очень довольна…
Служанка. Мадам такая красивая!
Элоди(строго). Эрмелина, делайте ваше дело и держите пересуды прислуги при себе. (Прибавляет.) В полоскательнице вода едва тёплая.
Служанка(смутившись). Прошу прощения мадам. Я передам замечания мадам на кухню.
Служанка выходит.
Горничная(заканчивая протирать пол). Вот! А следующий, кто стакан опрокинет, я тому по жопке щлёп-щлёп!
Тото. А если папа?
Элоди. Тото, попрошу тебя, замолчи!
Адэль выходит. Адонард продолжает, как ни в чём не бывало.
Адонард. Заметьте, я не пренебрегаю Армнонвилем. Ни Каталанским Лужком. О Каскаде и говорить нечего, там теперь только кокотки, будет неприлично вас туда повести. Однако мне хотелось бы показать вам летним вечером садик в отеле Ритц. Большой ресторанный зал утомителен, но садик изящно прованский. Оркестр — очень как в Маренбаде. И прислуга хорошая. Много иностранцев и, в целом, что сегодня довольно редко (они теперь везде лезут), мало этих деловых людей…
Входит Адольф. Он падает на стул, в ярости…
Адольф. Он унизит меня! Унизит вконец! Подай мне телятины. Знает ведь, что я на милости его состою и ничего не могу ответить. Доставляет ему удовольствие истязать. Вот человек без малейших достоинств. Самоучка! Нуль полный! Ничтожество! Без меня общество раз десять уже в банкротстве бы было!
Элоди. На следующем совете администрации попроси, чтоб тебе зарплаты прибавили, может, мы сможем тогда завести достойную прислугу.
Адольф(мрачно). Зарплаты? Ты их не знаешь. Уверяю тебя, в настоящее время
Элоди(после паузы, продолжая свои благородные мечты). Шангаярды няню наняли. Молодую иностранку, немку. Утром, вместе с чаем к Мари-Жозефо приводят детей умытых, одетых и причёсанных. Той остаётся только в лобик деток поцеловать.
Адольф(мрачно ухмыляясь). Няню! Няню! В настоящее-то время! Уверяю тебя, ты размечталась.
Девушка, одетая в голубое с белым входит и принимается, молча, кормить детей.
Элоди. Я, может, и размечталась, но у Шангаярдов дети будут хорошо воспитаны, а у нас нет. Не считая знания языков!
Адольф. Ещё одна персона в доме… никогда! Подай-ка спаржу. Я никогда не посажу за свой стол немчуры. К тому же необходимо будет с
ней разговаривать. «Хлебушка, Fralein, пожалуйте?» «Передайте-ка мне, Fralein, горчицы…» «Стоит хорошая погода, не правда ли, Fralein?» «Danke schon! Bitte schon!» Корнишон! Найн!
Элоди. Кажется, она милая девушка и очень достойная.
Адольф мечтательно наблюдает, как молодая немка грациозно ухаживает за детьми. Она наклонилась над ними и кормит. Слышна мелодия музыкальной шкатулки, дети поют по-немецки:
Alle Vogel sind schon da Alle Vogel, alle Amsel, Drossel, Fink und Star Und die ganze Vogelschar Wunchen dir ein frohes Jahr Lauter Heil und Segen
Поэтическая минута; Адольф вскакивает, крича…
Адольф. И, во-первых, чем ей платить? Знаешь ли ты, что Фессар-Лёбонз только что сделал? Он выгнал меня с работы!
Молодая немка исчезает вместе с прислугой и Адонардом. Они вчетвером сидят в пустой и мрачной гостиной.
Тото(после паузы). Значит, нам больше есть будет нечего?
Молчание царит ещё некоторое время. Затем Элоди с Адольфом принимаются неистово, как обжоры, уплетать всё подряд.
Элоди. У тебя никогда не было амбиций. Ты всегда удовлетворялся зависимым положением подчинённого. Никогда ты не подумал о роскоши, которой обязан был обеспечить свою молодую и красивую супругу…
Никогда ты не чувствовал, что должен ублажать её во всём, окружить множеством дорогостоящих и пошлых безделушек, от которых женщина расцветает по-настоящему… Ах, если бы в этом доме мужчиной была я, я бы только об этом и думала! Посмотри на американских мужей, суровых, ищущих приключений, безжалостных друг к другу — struggle for life! Только жён своих чтобы уважить! Если бы ты не боялся всегда и всего, то бы мог стать капитаном индустрии такого же уровня, что и Эмиль Волкогон!