Бульон терзаний
Шрифт:
Коротко поздоровались.
– Вот, давайте у него самого спросим, – сказал босс. – Владимир, мы тут обсуждаем наш спектакль. В смысле отменять его или нет. Хотели бы узнать ваше мнение.
– Как отменять? Почему отменять? Не надо. Все так хорошо идет!
– Вот и я говорю, не надо отменять, – бодро поддержал его Петр Светозарович. – Мы с режиссером считаем, что все хорошо.
– И у вас что, нет никаких замечаний? – с сомнением спросил Компетентный Борис.
– Почему же, есть. Посещаемость репетиций оставляет желать лучшего, – отчеканил
– Как раз о чем я и говорил, – как бы не замечая Виленина и обращаясь к отцу, сказал Павел Петрович, – авторитета у него нет. Нашим до лампочки, что он известный режиссер, все обнаглели, делают что хотят. Одни говорят – у нас репетиция, а сами домой, к семье. Другие не репетируют и сачкуют. Отменяем спектакль – вот и деньги. Причина – плохая дисциплина.
– Я сказал – не будем отменять! – нахмурился Петр Светозарович. – И денег этих все равно не хватит.
– Это хоть что-то. Хоть заплаточка! – подал голос Компетентный Борис.
Значит, их двое – тех, кто против. Но присутствие режиссера придало мебельному боссу уверенности в светлом будущем спектакля.
– Я сказал – нет. Я уже слишком многим пообещал билеты! – хлопнул по столу ладонью Петр Светозарович. Сама собой загорелась настольная лампа. – Нуте-с, скажите нам, кто пропускает репетиции. Поименно. Начните с самых злостных.
Владимир молча посмотрел на Компетентного Бориса, потом перевел взгляд на самого генерального директора.
– Понял, – кивнул босс. – Какова основная отговорка отсутствующих?
– Работа, – потупившись, произнес Владимир, как будто это он был самым злостным прогульщиком.
– Разберемся! – пообещал Петр Светозарович и выключил настольную лампу. – Все, свободны, через час соберемся снова. А у меня репетиция.
Павел Петрович и Компетентный Борис молча вышли из кабинета директора. Возможно, чтобы и впредь интриговать против спектакля.
– Ничего они нашему «Возвращению Чацкого» не сделают, если я не дам добро, – успокоил Владимира Петр Светозарович. – Поехали. Только у меня тут вопрос назрел. По тексту. Можно прямо сейчас?
– Конечно-конечно, очень важно обсудить такие вопросы перед репетицией. Это поможет вам лучше понять роль.
– Да, понять бы хотелось. Почему это мой секретарь Петрушка вечно с обновками? Это намек? Что он мои деньги присваивает и одевается лучше меня?
– Как вы глубоко копаете. Вижу, что вы готовились, работали над ролью. Но здесь под «обновкой» имеется в виду разорванный локоть. Петрушка не следит за своим внешним видом. А барин ему за это выговаривает. А теперь давайте пройдем именно эту сцену.
Когда время, выделенное на индивидуальную репетицию, истекло, Петр Светозарович набрал номер Нины и продиктовал ей приказ по офису: «Приказываю всем артистам, занятым в спектакле, быть в это воскресенье на складе в Росинках начиная с пяти часов вечера. За опоздание – штраф.
Владимир подошел к секретарше слегка ошарашенный. Приказ уже был распечатан, оставалось только улучить момент и подписать его у босса.
– Нина, объясни мне, почему репетиция будет на складе? И как туда добраться? И почему у меня даже для вида не спросили, не занят ли я в это воскресенье, например, в сериале.
– Но вы ведь не заняты, правда? – с надеждой спросила Нина.
– По стечению обстоятельств – я свободен. Но это вам просто повезло.
– Вот и здорово. Я вам адрес склада и схему проезда сейчас в почту скину. Мы там будем репетировать, потому что офис – режимный объект. Чтобы попасть сюда в выходной, надо подписать уйму бумажек на каждого человека. А склад – наш личный, можем делать что хотим.
– Тогда распорядись, чтобы на складе был весь готовый на сегодня реквизит. Особенно – конь для бездельника Молчалина. Пусть покажет, как умеет прыгать.
– Будет исполнено. Извините, а можно личный вопрос?
Владимир с интересом посмотрел на Нину. А что, почему бы и нет? Майя Ласковая и в подметки ей не годится – даже в своем смелом декольтированном наряде.
– Валяй, – он махнул рукой и по-кошачьи зажмурился.
– Скажите, каким тональным кремом вы пользуетесь?
– Кремом? Я? – Владимир легонько похлопал себя по щекам. – А, это меня загримировали. Я сюда прямо со съемок. Попробую выяснить.
– Пожалуйста, а? Если не трудно. У нас с вами одинаковый тип кожи. Вы так хорошо сегодня выглядите по сравнению с тем, что обычно. А я вам могу подсказать классное средство от морщин вокруг глаз!
– Нина, я, знаешь, не очень в этом разбираюсь, да и не хочу. Детское мыло и детский крем – предел моих косметических изысков. И то если кожа клочьями облезает.
– Тогда не забудьте узнать про тональник. А вот вам, кстати, конверт от Евлампии Феликсовны. Там документы и договор.
– Спасибо за доброту.
Владимир откланялся и почувствовал сильную жажду: кроме двойной порции кофе, с утра он сегодня ничего не пил. Дверь в переговорную-репетиционную была приоткрыта, и он решил, что не будет большой беды, если режиссер выпьет стаканчик-другой холодной воды.
В комнате за столиком Марии-Антуанетты сидела Ядвига и читала. Услышав шаги, она тут же захлопнула книгу и положила ее на столик обложкой вниз.
– Привет, я только поздороваться. Мне уже пора, – скороговоркой сказал Владимир, делая шаг назад.
– Очень торопишься, да? – спросила Ядвига. – Ты за рулем?
– Ага. Подвезти? – тут же вытянулся в струнку Владимир. И опять мысленно обругал себя за эту пионерскую преданность. Сейчас она его умоет, и поделом!
– Нет, подвозить не надо. Просто у Петра сейчас долгие переговоры по важным вопросам. Мы хотели вместе поужинать, но, видно, уже не получится. Я все равно его дождусь, но зачем просто так сидеть? Наверное, надо выпить чего-нибудь… Но одной как-то некрасиво, что ли.