Бульвар Постышева

Бутаков Эрик Юрьевич

Дорогая, дорогая Дария Ефимовна, знали бы Вы, сколько стоили мои, как вам казалось, рваные брюки американских рабочих! И огромное спасибо Вам за те двадцать три рубля. Мы, наверняка, их потратили с пользой, правда, не помню как. А Ваши пять поделенные на два, как видите, дали плоды.

Может быть, я, правда, зря набросился на учителей? В общем-то, много хорошего было.

Были олимпиады по математике, на которых всегда были вторые и третьи места, но зато можно было потом прогулять контрольную.

Был зоологический клуб «Берендей», который мы посещали, чисто поприкалываться.

На уроках труда мы выпиливали табуреты и ежегодно автомат Калашникова.

Спортзал и футбольное поле около школы пользовались нашим действительным уважением.

Татарское кладбище, где мы в теплые осенние дни

качались на березах, жевали ранетки, а, подросли — стали курить и выпивать с одноклассницами.

Всего и не перечислишь.

К тому моменту, когда мы стали старшеклассниками, мы познали много «хорошего» и окончательно «отбились от рук». Про нас уже ходили «легенды», а товарищ Морщинин из районного отдела по делам несовершеннолетних неоднократно проводил беседы с кем-нибудь из нас в кабинете директора. Но учились-то мы неплохо. И директор, недавно назначенный в школу, просёк, что лучше с нами дружить, чем постоянно застеклять окна.

Он стал появляться внезапно на наших уроках. Приходил и спрашивал: «Какие дела?» Не поверите, но это был один к одному Михаил Горбачев. Внешне очень сильно похож. А как начнет говорить, типа «Это как оно сюда» или «Вроде якобы как будто, дескать, надо полагать мол» — хоть стой, хоть падай — Миша и Миша. Но Миши тогда ещё и в помине не было, это после, когда он появился, сразу вспомнился наш Ким Николаевич.

Ещё Ким Николаевич любил умничать и поучать нас. О чем бы ни шёл, разговор, он обязательно вставлял: «Я сам был…» И дальше, выбирайте любую профессию, Ким сам был…

Его крылатые фразы: «Я научу вас жить, чтобы жена (муж) на второй день после свадьбы не выгнал!», «За такое дело руки бы оторвать! И вставить туда ноги!» (на хер там ноги нужны?), «Каждый должен уметь всё, особенно…» снова, выбирайте любую специальность или навык — не ошибетесь. Короче, он раскрутился, и в наших карманах появился «Цитатник Кима». Мы его сами пополняли, слушая нашего кормчего. Особо крылатые фразы мы выдавливали шариковыми ручками на столешницах парт.

Потом он достал нас окончательно — стал привлекать к «общественно-полезному труду». Долбить стены для школьной столовой, спиливать клены у окна его кабинета, «чтобы было свежее и светло», генеральными уборками и сбором металлолома замордовал. И нервы не выдержали. Вначале мы ему за батарею положили сырое яйцо, предварительно надколов скорлупу. Батареи заделали декоративной плиткой. Воняло сильно несколько недель, да вот плиточку жалко было. Но вонина взяла своё, пришлось разворотить декор. После, из ГорОНО приперлась комиссия с просьбой заполнить анкету с вопросами о том, что мы лично сделали, чтобы сохранить природу. Просили привести примеры случаев варварского отношения к природе. Вспомнились клены за директорским окном. В цветах и красках мы привели примеры. А Серёга Чувашов ещё добавил, что он лично очень любит Леонида Ильича. Сработало! Дело кончилось тем, что от нас лично, наконец-то отстали.

Весь девятый класс мы проиграли в карты, собираясь, как правило у Никиты, потому что его мать работала строго по графику. А почему нет? — экзаменов в девятом классе не сдавали, так чего время терять? Но если выпадало счастье учителям созерцать нас на уроках, то они не обращали особого внимания на то, что мы делали — лишь бы не мешали другим, «кто действительно хочет чему-нибудь научиться». Хорошо. Я рисовал, писал рассказики и стишки. Мы уже потихоньку начали посещать Бар в «Интуристе», и вот, в моей тетрадке, чудом сохранившейся с девятого класса, помимо рисунков, я наткнулся на такие наброски первых впечатлений от «Барской» жизни:

Бар едва-едва открыли — В зале сумрачно и пусто. Я здесь первый посетитель, Созерцатель бар-искусства. Напиваться не намерен, Заказав коктейль один, Сел в углу — напротив двери, Но и так, чтоб зал был виден. Не успев ещё взбодриться И расслабиться слегка, Я уже увидел лица Завсегдаев кабака. Элегантно, деликатно Кавалеры

садят дам. И давольн-таки приятно Начинается бедлам. Все пикантно и всё чинно (Это так всегда сначала). И красивые мужчины Пьют вначале очень мало. Стойка манит блеском лака, Мягкий свет интимных чувств… И соломинка со смаком Не выводится из уст. Ножки, джинсовые попки Так и манят в ритм танца. И стакан зеленой водки Будет вроде как авансом. Музыка едва заметно Манит нас на берег моря, И бикини цвета снега Не дают душе покоя. Серьги, цепи, кольца, брошь Вам как на духу расскажут Кто такая молодежь И какой у ней папаша. Все они друг друга знают, Каждый хочет показать, Что он здесь давно хозяин И ему на всё плевать. Я же, чтоб не быть невежей, Заказал ещё коктейль И показанно-небрежно Окунулся в их бордель.

Тетрадь была по физике. Что происходило на том уроке? — убей — не помню! С физикой в нашей школе были постоянные проблемы. Свой физик уволился и нам вплоть до десятого класса, физику, с позволения сказать, преподавали практиканты. Ох, и натерпелись девочки! Но нет худа без добра. В десятом классе к нам пришла новая классная — выпускница физфака университета, молодая, двадцати одного года от роду девочка Галина Григорьевна. З-драв-ствуй-те! Давно бы так!

Классная

Поняв, что мы как-то не очень серьезно относимся к ней, как к нашей Классной руководительнице, да и, наверное, узнав, что каждый год у нас менялись Классные по вполне понятным причинам нашего поведения, Галя (так мы её звали не в стенах школы и меж собой) выбрала другую тактику. Она попыталась с нами задружить.

— А не устроить ли нам выезд на природу? — предложила она в начале сентября, в бабье теплое лето.

— Давай, — кто-то ответил с задней парты.

— Отлично. Тогда в субботу часиков в девять собираемся у школы.

— Договорились.

К субботе мы подготовились. Мы любили выезжать на природу. Сами, без преподавателей, естественно, мы уже давно облюбовали берега и дачи Иркутского водохранилища. С этим делом у нас было много связано, как и с одноклассницами. К десятому классу нам впору было жениться на них, если мы джентльмены, как говорится. Но Галя же об этом не знала и «работала» по системе Макаренко. А нам было на руку приручить Классную, не будучи джентльменами.

Девчонки в большую плетеную бутылку из-под «Гымзы» налили черничный морс, и кто-то шутки ради высыпал в неё две пачки пургена. Об этом знали только избранные. Ребята купили водочки. Топорики взяли — костер разводить. Одежду практичную, яркую, легкую, обувь спортивную, плавки купальные, одеяла и жрачку — всё взяли по старой проверенной схеме. Шмалер самодельный под мелкашный патрон на всякий случай, но больше для того, чтобы Класснухе светануть и напугать её этим. И вот мы в субботу поехали в лес.

Песчаный берег, теплынь, разожгли костер, соорудили место, где можно покушкать, каждый с кем надо расстелил одеяло, чтобы позагорать, сходили, вырубили подходящие жерди и закопали их в песок рядом со своими лежанками.

— Это ещё зачем? — удивилась Галина Григорьевна.

— Да так — на всякий случай. Мало ли что? Пусть лежат — не помешают.

Хмыкнув, она промолчала.

Начали кушунькать. Водку достали. Разлили всем и девчонкам. Галя не поняла.

— Выпьете с нами за знакомство, Галина Григорьевна?