Бумажный домик
Шрифт:
Венсан (с ученым видом). То есть мы в каком-то смысле разорваны на части. (Полине, которая уже открыла рот.) Была такая пытка когда-то, жертву привязывали к коням и разрывали на части, так поступили, например, с Равальяком, и это не предположение.
Я (благодарно). Разорваны
Альберта. Что По-По не поймет.
Полина. Я понимаю все!
Венсан (коварно). Особенно пред… по… по…
Альберта (великодушно, отводя грозу). Так ты объяснишь все это в своей книге?
Я. Я бы с удовольствием, но сначала я должна все хорошенько уяснить для себя.
Полина. Тогда зачем она, твоя книга?
Я. Никогда толком не знаешь, зачем она, твоя книга. Иногда я думала, что написала книгу, которая ободрит людей, а мне говорили: как она угнетает, ваша книга.
Полина. Не стоит писать книги, которые угнетают людей.
Венсан. А по-моему, стоит. Не стоит писать книгу, когда ты пишешь вранье.
Полина. Но если ты весел, это не вранье.
Я. Это не вранье, но часто это только одна сторона жизни. Не говорить о радости — тоже, конечно, вранье.
Альберта. В общем, в жизни все перемешано?
Я. Пожалуй.
Венсан. Добрые семена и плевелы?
Я. Пожалуй.
Полина. Ты не должна из-за всего этого беспокоиться, мама. Тебе нужно написать детектив с хорошим концом, и все будут довольны.
Альберта (шокирована). О! Нет!
Венсан. А если у мамы нет такого желания?
Я. Почему, я с удовольствием. Я уже не раз об этом думала. Мне кажется, это будет для меня отдыхом. Мне бы хотелось, чтобы сыщиком у меня была женщина, очень симпатичная, очень веселая, с веснушками, которая все время будет попадать впросак и по чистой случайности обнаружит
Полина. У нее была несчастная любовь, и она остается веселой?
Я. Да, потому что у нее хороший характер. Ее жених ушел от нее к ее же лучшей подруге, и вот она начинает расследование, чтобы понять, как это случилось, и обнаруживает у себя задатки сыщика.
Альберта. И тогда ее жених возвращается к ней?
Я. Нет.
Альберта. Почему?
Я. Потому что тогда она станет счастливой и перестанет заниматься расследованиями.
Полина. А если бы ты была счастлива, ты бы тоже перестала писать книги?
Я в полной растерянности.
Альберта (возмущенно). Но мама счастлива!
Венсан. Мама почти счастлива, но совершенно счастливой быть невозможно, вот из-за того, что ей немножко недостает счастья, она и пишет книги.
Я (с облегчением). Гениально. Только я не знаю, недостает ли мне немножко счастья, или у меня его немножко чересчур.
Венсан. Чересчур много счастья?
Я. В общем, я скорее имею в виду, что дело не только в счастье.
Полина (которой поднадоели все эти теоретические споры). Ты все время говоришь «я не знаю, я не знаю». Так ты что ж, совсем ничего не знаешь?
Альберта (смеясь). Мама — как ее героиня-сыщик. Обнаруживает правду по чистой случайности.
Я. Но она все же ее обнаруживает.
Венсан. Значит, это не ее заслуга?
Я. А почему это должна быть ее заслуга?
Венсан. А если случайность не случится?
Я. Такого быть не может.
Полина. Что же такое случайность? Книги — это тоже случайность?
Я. Вот-вот. Для меня случайность — это книги.