Бумбараш
Шрифт:
Совков взвизгнул, выронил винтовку, схватился обеими руками за живот.
…Бумбараш оказался в стекле командирского бинокля уже возле самой опушки. Было видно, как заячьими прыжками, петляя, он несся к лесу. По нему стреляли.
Лес чередовался с зеленеющими полянами и кустами березняка. Петляя, Бумбараш продолжал бежать по лесу, хотя выстрелы стихли. От испуга и отчаяния он ничего не видел перед собой.
Врезался в дерево.
Метнулся в сторону.
Спотыкается, падает.
Он сидит на свежей
Потом он смотрит через петлю на мир… Всовывает голову в петлю. Замирает…
Доносится романс:
В белом платье с причудливым бантом У окна, опустив жалюзи, Я стояла с одним молодым адъютантом, Задыхаясь, шептал он: «Зизи…»На траве под березой граммофон; шипя, вертится пластинка.
Женский голос:
И на чем-то настаивал мило. Был он в меру застенчив и храбр. И тогда я сама, я сама потушила Надоевший уже канделябр. Как приятны интимные встречи! Как приятна любезная речь! Но тушите, тушите, пожалуйста, свечи, Если пламя хотите зажечь!Посреди леса на поляне поставлена ванна. В облаке взбитой мыльной пены белеют оголенные плечи Софьи Николаевны, бандитской атаманши. Парикмахер (из бандитов) колдует над ее прической, под ванной раскочегаривает огонь бандит-истопник.
Неподалеку важно полулежит в мягком кресле Гаврила Полувалов. Он встает и, подойдя к ванне, шепчет что-то приятное на ухо Софье Николаевне.
Будто мотылька к пламени свечи, тянет Бумбараша к людям. Он выходит из-за деревьев. Ступает осторожно, загипнотизированно движется мимо Софьи Николаевны. Гаврила замечает его, узнает, вскрикивает:
— Он! Красный! С моим синяком!
Бандиты хватаются за винтовки.
— Господа! Одну минуточку! — с радостным азартом приговаривает Софья Николаевна. — Я сама! Эта дичь — моя!
Ей подают кольт, и она прицеливается.
Бумбараш убегает, петляя и озираясь. После каждого выстрела он подпрыгивает, на лице жалкая улыбка.
Стреляет одна лишь Софья Николаевна. Бандиты стоят вокруг. Ближе всех к ней — Гаврила, он кричит:
— Сонечка, он же уйдет!
Софья Николаевна стреляет неважно, и Гаврила помогает ей целиться.
— Левее, левее! Еще, еще!
— Мешаете, Гавриил! — капризно
Бумбараш увертывается от пуль.
Он взбегает на бугор, скатывается вниз, в заросли густого кустарника. Спасен!
Бумбараша по-прежнему тянуло к пахнущему дымом человеческому жилью.
Но деревни он обходил кружным путем, боясь неожиданных встреч.
Тянуло его и к дорогам, но как только он видел красноармейский обоз, то загнанным зайцем убегал в овраги.
Видел издали роту белогвардейцев, видел бандитов и ландо Софьи Николаевны и однажды даже заприметил на шляху рыжечубого младшего командира Заплатина. Или это ему со страху показалось?
Услышав на дороге отдаленный конский топот, Бумбараш свернул в цепкие густые заросли гусиной лапки. Убегал. Несся. Ободрал лицо.
Вдруг лес кончился, как бы отступив перед большим холмом. На нем была построена ветряная мельница, окруженная бревенчатым частоколом. Посреди двора стояла хата мельника, крепкая, основательная. Хата как хата, только над ее крышей почему-то был вывешен на жерди белый мучной мешок.
В лесу заржал конь.
Бумбараш решился. Он бесшумно приоткрыл калитку, шмыгнул во двор. Там он нашёл большой густой куст и притаился среди веток и листьев.
Только успел устроиться понеприметнее, как из хаты вышел маленький сморщенный старичок, весь седой и легкий. Настоящий дед-лесовик!
Старик мельник идет по двору с чашкой свежего сотового меда. Очень захотелось Бумбарашу медку!
Выйти к мельнику? Или сидеть, не шевелиться? Бумбараш был в нерешительности…
В ворота сильно стучат. Старик мельник семенит через двор, отодвигает засов.
Въезжают подводы с бандитами и ландо с граммофоном и Софьей Николаевной. Подводы скрипят под тяжестью наваленных на них тюков, чемоданов, узлов, ящиков.
Бумбараш не шелохнется. Притаился в кустах.
Подводы останавливаются перед хатой мельника. Гаврила, спрыгнув с облучка, спрашивает:
— Мешок давно вывесил?
— Не очень, — хихикнул почему-то старик.
— Что — красный с синяком? — допытывался Гаврила.
Старик мельник, не ответив Гавриле, кинулся с учтивым вопросом к Софье Николаевне:
— Извольте, мадам, сразу подать иль на десерт?
— В погребе красный? — спросила Софья Николаевна.
— Где ж ему кукарекать? — улыбнулся старик мельник.
— Сперва разгрузим, — сказала Софья Николаевна, — а свести знакомство — успеем!
Обвешанные оружием бандиты стояли вокруг, прислушиваясь к их разговору.
Софья Николаевна сказала:
— Складывайте, ребятки, богатство. Что стоите?
,Добыть небось было потяжелее, чем сгрузить?
Бандиты загасили цигарки, спрятали их в картузы и шапки и, поплевав на ладони, взялись стаскивать с телег награбленное добро.