Бумеранг вернулся
Шрифт:
Как всё просто, когда знаешь, что делать.
— Три «колеса» — и даешь мне подбиратель до утра. Потренируюсь на сейфе в своем кабинете, — попросил я.
— Меня могут вызвать в любое время… — начал ныть Авраам Лехман.
— Четыре «колеса». Если что, едешь ко мне домой и забираешь, — поднял я цену.
— Хорошо, бери, — согласился он.
Аэродромная обслуга часто видела меня возле самолета «Ю-2» вместе с капитаном Серхио Васкесом, поэтому не удивились, когда я, подкатив вручную трап, залез в кабину и пробыл там более часа. Не раз уже так делал. Мастер-коды не подошли. Пришлось приподнять ножом крышку и подключить подбиратель. Когда высветились четыре цифры, я понял, что это
На следующее утро я вернул прибор владельцу, сказав, что работает на славу, что куплю и себе такой, если вдруг попадется. Затем отвалил второму лейтенанту Аврааму Лехману десять таблеток «экстази» в виде премии.
— Больше ничему учить не надо, — заявил я. — Думал, будет интереснее. Для бытовых нужд мне хватит, а к банковским сейфам вряд ли подберусь.
— Там и системы сложнее, подключиться снаружи без физического взлома не получится, — сообщил он, торопливо сгребая таблетки.
После этого я поехал в город. Второй лейтенант Авраам Лехман дал мне наводку на аптекаря, который продавал и наркоту. Это был его соплеменник, толстый, льстиво улыбчивый и чрезмерно болтливый. Последнее было самым страшным грехом, потому что говорил на английским языке с сильным южнорусским, «шокающим» акцентом. Я с трудом понимал его. Наверное, с Украины перебрался сюда, вложился и еле удержался на плаву, когда началась Вторая гражданская война. Спасло его то, что рядом была военная база. Гангстеры сюда не совались.
Он долго торговался, ныл, как плохо расходится товар, рассказывал, какой бедный и несчастный, но, в конце концов, забрал по сорок центов за таблетку, что раза в полтора дешевле рынка.
Затем я отправился в ювелирный магазин.
Продавец узнала меня:
— Уже сыграли свадьбу или ждете окончания войны?
— Свадьбы не будет. Бланка погибла, — спокойным тоном сообщил я.
— Как жаль! Мои соболезнования! — искренне произнесла женщина.
— Те два кольца с бриллиантами еще не проданы? — спросил я.
— Нет. Сейчас на такой товар мало покупателей, — ответила она.
— Один нашелся, — обрадовал я.
Купил оба кольца с бриллиантами и на оставшиеся деньги пару обручальных из золота восемнадцать карат (семьсот пятидесятая проба). В России они будут стоить дешевле, но электронные доллары там вовсе не нужны. По крайней мере, в ближайшие лет десять, а лучше и все сто.
75
С месяц назад капитан Серхио Васкес припозднился в бар и пожаловался на диспетчеров и обслуживающий персонал аэродрома. Оказывается, у них в восемь вечера заканчивалась смена, но пришлось ждать, когда он приземлится.
— Неужели ночью никто не дежурит?! — удивился я.
— Только охрана, — сообщил он. — Мы теперь в глубоком тылу. Большую часть специалистов перевели на аэродромы, которые ближе к линии фронта.
Тогда я не придал значения этой информации, потому что Бланка Гловер еще была жива, и у нас были другие планы, но запомнил ее, подумав, что до полуночи слишком много людей будет не спать. Если улетать, то лучше после двух, когда смена часовых. Пусть заступивший погуляет минут тридцать-сорок, притупит бдительность. Оказалось, не зря обмозговывал операцию.
Ночь выдалась теплая и лунная. Я залег возле то ли низкой вышки, то ли будки на помосте, в которой курил солдат. Во время затяжки лицо освещалось тусклым розовым светом и казалось маской языческого бога, никак не мог вспомнить, какого именно. Затем часовой вышел на площадку и выстрелил окурок в сторону ангара. Темно-красный огонек описал дугу в воздухе. Солдат взял штурмовую винтовку, спустился по короткой лестнице. Наверное, сидеть в будке скучно.
Я бесшумно догоняю
Я возвращаюсь к лежке, забираю свое скромное барахлишко, иду в помещения для пилотов. Двери в комнату отдыха и раздевалку не заперты на замок, а вот широкий голубой шкафчик с высотно-компенсирующим костюмом и заодно морским спасательным был закрыт на наборный. Не стал мудрить с ним, грубо взломал. Мы примерно одинакового роста и сложения с Серхио Васкесом, поэтому желтый костюм с кучей липучек и шнуров сел на меня, как влитой. Надев белый шлем, почувствовал себя рыцарем в доспехах. Только конь железный, реактивный.
Самолет «Локхид Ю-2» стоит заправленный специальным топливом для полета в почти безвоздушном пространстве. Вечером в баре Серхио Васкес сказал мне, что в восемь утра улетает на разведку. Будет фотографировать эвакуацию беженцев из Флориды на Кубу и в Мексику. Багамы отказались принимать их. Услышав это, я решил что пора мне дерзнуть.
В кабину поднялся по специальному трапу, который потом толкнул ногой и уложил с помощью веревки, привязанной к верхней части, почти без шума на бетонное покрытие так, чтобы не попал под шасси велосипедного типа и дополнительные стойки с колесами. Расположился в удобном самолетном кресле, пристегнулся, подключился к системам жизнеобеспечения, набрал код. Электронный замок радостно пискнул и включил панели с приборами. Я достал копию листа с перечнем обязательных действий по проверке, произвел их. Всё, вроде бы, исправно.
Пуск. Турбовентиляторный двигатель «Ф-118–101» компании «Дженерал электрик» загудел бодренько. Жду, когда прогреется. Может, кто-нибудь и услышит шум, но, надеюсь, не сразу сообразит, что это гудит, и предпримет нужные действия.
Начинаю движение. Самолет катится мягко, послушно. Из кабины плохо видна взлетная полоса. Штатному пилоту дают подсказки из диспетчерской, а я ориентируюсь по постройкам. Днем прогулялся здесь, определился с точками поворота. Вспомогательные стойки с колесами прикреплены к крылу втулкой с тросом, противоположные концы которых держат техники и бегут рядом самолетом, чтобы выдернуть и отсоединить, когда наберет скорость. Мне помочь некому. Они сами отсоединяются, когда самолет набирает скорость, и консоли крыла немного прогибаются вверх. Разгоняюсь, отрываюсь от полосы. Шасси убираю в фюзеляж. Быстро набираю высоту семьдесят тысяч футов (двадцать одна тысяча метров). На малых высотах на большой скорости (около восьмисот километров в час) самолет может развалиться. Его задача — парить в небесах. Переключаю двигатель на полетный малый газ, поворачиваю «Локхид Ю-2» на курс двести восемьдесят градусов и включаю автопилот. Мне надо пролететь более девяти тысяч километров, но путь домой — самый короткий, потому что не зависит от протяженности.
Двигатель гудит тихо и монотонно. На такой высоте расход специального топлива минимальный. Здесь светло и нет облаков. И вообще нет ничего и никого, даже кислорода очень мало. Чувствуешь себя выше остальных людей во всех смыслах слова. Теперь понимаю, откуда у капитана Серхио Васкеса трудно скрываемая мания величия.
Черед два часа полета выдыхаю расслабленно. Я над Тихим океаном. Наземные зенитные комплексы меня уже не достанут, а все истребители Белой армии сейчас на фронте. Если над сушей не догнали, сюда вряд ли полетят. Скорее всего, тем, кто заметил взлет самолета, даже в голову не пришло, что это угон. Пропажу обнаружат утром, когда я буду на расстоянии тысячи три километров или больше. Прощай, Пиндостан!