Бумеранги
Шрифт:
Мы оба молчим. Наконец, он вздыхает и привлекает мое внимание жестом:
«Антон запретил мне лезть в дела второй «Данте», сказал, чтобы не видел меня рядом с Кристиной. Очередной скандал с моим участием перед выходом шестого эпизода ему, бл*ть, ни к чему».
Ну вот и все. Пораженно прикрываю глаза, но тут же распахиваю их, понимая, что так не узнаю продолжения. А их предательски щиплет, слезы наворачиваются. Костя это замечает, его плотно стиснутые губы нервно вздрагивают. Он ездил решать мои проблемы, но ничего не получилось.
«Ему нет дела до людей, лишь бы секта
– Он хочет, чтобы я тупо отсиделся на даче. Мне надо хорошенько все обдумать, пока я не могу тебе ничего сказать, - он смотрит на меня, моргает.
– Элька, прости меня, я знаю, что обещал помочь. Я правда думал, что получится. Я, - он поднимает руки ладонями вверх, между пальцев правой все еще зажата сигарета, подбирает слова. Мое сердце сжимается, болит, я ведь понимаю, о чем он думает. Что больше не нужен мне.
– Скажи Трофимову, куда тебя отвезти», - наконец, выдает и отворачивается. Зажимает сигарету между моих любимых губ, подносит зажигалку ко рту.
Тут же, как специально, приходит сообщение от Крис: «Элен, ты с Разой? Это срочно».
Да, она - моя проблема, и я никогда никуда от нее не денусь. Но Костя - давно намного больше, чем просто способ эту проблему решить. Ему сейчас плохо, и единственное, о чем я мечтаю - это утешить.
Поворачиваюсь к Разовскому.
Судя по всему, он даже не представляет, что я пережила за эту ночь, какие картины услужливо рисовало мое больное воображение. Различные варианты развития событий, и все они вели к концу. Моему концу света.
Я хватаю его за куртку. Он приподнимает брови в немом вопросе. Смотрит слегка насмешливо, обороняется. Думает, я разозлюсь, готовится дать сдачи.
Вся его жизнь - уворачиваться и давать сдачи.
– Пока тебя не было, я придумала новую теорию Армагеддона, - говорю ему тихо. Трофимов нас везет в неизвестном направлении, возможно, круги наматывает в ожидании команды. Он часто так делает, просто давит на газ и молчит, пока Костя к нему не обратится.
– Персонального. Не толпы, а для одного человека. Но не менее грандиозного. Эта теория посложнее будет твоих миров из «РазаПланетс», уж поверь, но, может, ты сделаешь усилие и разберешься, - он хмурится, и я перехожу к сути.
– Я не знаю, что такое любовь, и как она ощущается, но если то, что я чувствую к тебе, не она, то давай придумаем ей свое название. Я боюсь тебя и боюсь тебя потерять. От одной мысли о последнем я в диком ужасе.
«Армагеддон. Конец времен. Конец света», - произносит он с полуулыбкой варианты, и несомненно, они ему нравятся. В его стиле. Возможно, я тоже в его стиле. Я не смотрю на его пальцы, читаю по губам. С ним это легко. Его губы - то, что я вижу чаще всего в последнее время. Я знаю их, я люблю их.
– Хочешь один на двоих конец света?
Мы смотрим друг на друга, оба затравленные, оба обреченные. И признаемся друг другу в любви, как умеем. В следующую секунду Костя кидается меня целовать.
Глава 40
Действует
«Сколько же можно при свидетелях», - морщится он, смотрит на улицу, где уже начало темнеть и зажгли фонари, потом в мобильный и быстро набирает незнакомый мне адрес. Большой палец летает по сенсорному экрану, и вскоре сотовый уже у Трофимова.
– Константин Игоревич, ремонт еще не закончили.
Костя отмахивается и показывает знак ехать.
– Как скажете, босс.
«Данте» украла его детство и мою сестру. Она не дает права на ошибку. Но откуда-то появляются новые силы бороться.
Мы снова целуемся, но целомудренно, касаясь губами щек друг друга. Его руки обнимают меня через пуховик так сильно, что я их чувствую. И от объятий этого мужчины по телу разливается тепло. Это приятно. Костя трется носом о мою щеку, и я предвкушаю продолжение. Обостренные за бессонную ночь чувства острые, как бритва. Они режут меня изнутри. Мне больно. Я хочу остаться с ним наедине. Цепляюсь за него и заглядываю в глаза, а он смотрит на меня. Серьезный такой, немного грустный, а потом мягко улыбается.
Его рука на моем бедре, он ведет ее вверх, затем вниз, массируя. И продолжает смотреть. Ему жарко, и он расстегивает молнию на свитере чуть ниже ключиц, и я тут же впиваюсь взглядом в его шею. Он сглатывает.
Меня будоражит одна мысль о том, что мы останемся наедине.
И когда Трофимов оборачивается и сообщает:
– Приехали, Константин Игоревич.
Мы, не сговариваясь, вылетаем из машины, одновременно хлопая дверями. Костя сует Трофимову деньги и жестами показывает, что позвонит, как тот понадобится.
Мы устремляемся в подъезд, затем в лифт.
– Где мы?
«Это моя квартира, но там все еще разгром. Поэтому что бы ни случилось, не включай свет. Хорошо? Пожалуйста. Ни за что».
– Я не буду.
«Ты очень красивая. Я завтра снова куплю тебе малины. Или сегодня ночью. Поедем потом поищем? Тебе идет эта ягода»
– Всё вызнал уже про мое имя?
– улыбаюсь.
«А то как же».
Мы держимся за руки.
– Пообещай, что больше никогда не будешь рисковать. Пожалуйста. Она - моя сестра, но ты - для меня не менее важен. Я не уверена, что захочу жить без тебя, - говорю предельно серьезно.
– Я… не просто одинока по жизни, Костя, я сама себе чужая каждый день, каждую секунду. А с тобой… я живу.
«Армагеддец без тебя, Малика», - улыбается он. Мое имя он «произносит» медленно, внимательно следя за моим лицом. Я краснею от эмоций. Теряюсь. Начинаю стесняться. И дальше действует он.
Его правая рука на моей шее, он сжимает чуть сильнее, чем было бы нужно для массажа. Второй расстегивает мой пуховик одним резким движением. В этот момент двери лифта разъезжаются.
«Правила прежние, там темно, я все еще глухой и понятия не имею, чего от тебя ожидать. Держись за меня, отпустишь - я перестану», - настороженно.