Бунин в своих дневниках
Шрифт:
Третий день хорошая погода. Рука лучше.
1-XI-31.
"La Toussant". Были с Верой на музыке, потом пошли в собор. [...] Видел черепа: St. Honorat'a и St. Yeugoilf'a. В 3 началась служба - под торжественно-звучные звуки органа выход священнослужителей, предшествуемых мальчиками. Потом труба и песнопения - безнадежно-грустные, покорные (мужские голоса) под оч. тугие, кругло-катящиеся, опять-таки очень звучные звуки органа, с его звучным скрежетом и все более откуда-то освобождающимся рычанием, потом присоединение
От Гали письмо. (Она в Париже.) Завтра "Jour des Morts" или "Les Morts".
3-X1I-31.
Четыре с половиной. [...] Вошел в кабинет, уже почти темный. Удивительная огненная красота облачного заката над морем - особенно сквозь черный (как бы железный) узор черно-зеленого шара мандарина. Над той горой, за которой С. Рафаэль, желто-палевое. Эстерель уже стал синим туманом. Маленькое поле плоского зелено-сиреневого слабо видного моря. В нашей долине и в городе все в темной синеве, в которой зажигаются огни. Когда зажег огонь у себя, облака над городом сделались цвета подсохших лиловых чернил (оч. мягкого). Потушил огонь - лиловое превратилось в фиолетовое.
Чувство ясности, молодости, восприимчивости, дай Бог не сглазить.
1932
10. III. 32. Grasse.
Темный вечер, ходили с Галей по городу, говорили об ужасах жизни. И вдруг - подвал пекарни, там топится печь, пекут хлебы - и такая сладость жизни.
Понед., 3. X. 32.
В городе ярмарка St. Michel, слышно, как ревут коровы. И вдруг страшное чувство России, тоже ярмарка, рев, народ - и такая безвыходность жизни! Отчего чувствовал это с такой особ. силой в России? Ни на что непохожая страна.
Потом представилось ни с того, ни с сего: в Париж приехал англичанин, разумный, деловой, оч. будничный человек. Отель, номер, умылся, переоделся, вышел, пошел завтракать. Во всем что такое, что сам не узнает себя - чувство молодости, беспричинного счастья... Напился так восхитительно, что, выйдя из ресторана, стал бить всех встречных... Везли в полицию соверш. окровавл [енного].
18. X. 32.
Лежал в саду на скамье на коленях у Г., смотрел на вершину дерева в небе чувство восторга жизни. Написать бы про наш сад,- что в нем. Ящерицы на ограде, кура на уступе верхнего сада...
1933
8. VI. 33.
71/2 вечера, подъезжаю к Марселю. Горы голые, мелового цвета, ужасные предместья. Мост, под ним улица, трамвай... Рабочие улицы, ужас существования в них. Всякие депо, шлак... Еще жарко, сухо. Зажженные алым глянцем стекла в домах на горе. Вдали Notre Dame de la Garde... К какому-нибудь рассказу: больной подъезжает к большому городу.
10. VII. 33.
Бальмонт прислал мне сонет, в котором сравнивает себя и меня с львом и тигром.
ДВА ПОЭТА
Ив. Бунину
Мы - тигр и лев, мы - два царя земные.
Кто лев,
В обоих - блеск и роскошь бытия,
И наш наряд - узоры расписные.
Мы оба пред врагом не склоним выи,
И в нас не кровь, а пламенней струя.
Пусть в львиной гриве молвь,- вся власть моя,
В прыжке тигрином метче когти злые.
Не тигр и лев. Любой то лев, то тигр.
Но розны, от начала дней доныне,
Державы наши, царские пустыни.
И лучше, чем весь блеск звериных игр,
Что оба слышим зов мы благостыни,
Призыв Звезды Единой в бездне синей.
Кламар, 1933, 5 июня К. Бальмонт.]
Я написал в ответ:
Милый! Пусть мы только псы
Все равно: как много шавок,
У которых только навык
Заменяет все красы.
21. VII. 33.
Вечер, шел через сад Montfleury, чувствовал снова молодость и великое одиночество. [...]
В молодости неприятности надолго не держались у меня в душе - она их. защищаясь, выбрасывала.
Почти все сверстники были грз. [гораздо] взрослей меня. Vita scribi ne quit.
30. VII. 33. Grasse.
Проснулся в 41/2. Довольно сумрачно - рассвет совсем как сумерки. В синеватых тучках небо над Эстерел[ем], над Антибск[им] мысом по тучкам красноватое, но солнца еще нет.
Вечером гроза. Лежал, читал - за окнами содрогающееся, голубое, яркое, мгновенное.
Ночью во мне пела "Лунная Соната". И подумать только, что Бог все это самое прекрасное в мире и в человеческой душе (пропуск.- О. М.) с любовью к женщине, а что такое женщина в действительности?
17. XI. 33. Воскресенье.
Видел во сне Аню с таинственностью готовящейся близости.184 Все вспоминаю, как бывал у нее в Одессе - и такая жалость, что... А теперь навеки непоправимо. И она уже старая женщина, и я уже не тот.
Уехал Рощин.185 Тихий сероватый день. И все напевается внутри "Яблочко" истинно роковая песня России. Какая в ней безнадежная тоска, гибельность!
Coitus - восторг чего? Самозарождения? Напряжения жизни? Убийства смерти?
За последнее время опять - в который раз!
– перечитал "Анну К[аренину]" и "Войну и м[ир]". Нынче кончил почти четвертый том - осталась посл. часть "Эпилога". Про Наполеона неотразимо. Испытал просто ужас, и до сих пор обожествлен!
18. IX. 33. Понедельник.
Удивительно прекрасный день. Был в Cannes [...] Сидел на скамеечке перед портом, ел виноград. Был у Карташевых [...] Опять он поразил меня талантливостью. [...]
Читаю "М[ертвые] Души". Нельзя читать серьезно- оч[ень] талантл[ивый] шарж и только. А чего только не наплели! "Гениальн. изображение пошлости..." И чего только сам не вообразил! "Горьким словом моим посмеюся..." России почти не видал, от этого местами нелепое соед[инение] Малороссии и Великороссии.