Бунт османской Золушки
Шрифт:
– Накажите ее! Немедленно! – закричала султанша.
– Девушка еще не входит в гарем Повелителя, госпожа, – в голосе калфы была насмешка. – Она свободная горожанка, дочь торговца, а не рабыня, которой были вы, когда попали во дворец.
– Ты и сейчас рабыня, – поддела султаншу Ашхен.
– Я буду жаловаться Повелителю! – вскинула голову та и направилась к выходу. Служанка засеменила за ней.
В дверях женщины столкнулись с главой черных евнухов.
– Салиха-султан, – небрежно поклонился тот. – Не хотите узнать, как чувствует себя шехзаде Сулейман? Маленькие дети так часто болеют.
Султанша чуть
– Третьей хасеки приходится несладко, – поцокал языком кизляр-ага. – Все так ненадежно, когда есть старшие жены и у каждой по сыну. Любое недомогание маленького принца может оказаться роковым. И вот ты уже не хасеки, а забытая надоевшая жена в Старом дворце. Султан больше не зовет Салиху-хатум в свои покои. Кто-то другой должен занять место в его сердце. Вот ты, – он шагнул к Ашхен. – Ты дерзка. Но хороша, – кизляр-ага одобрительно оглядел ее пышные формы. И вдруг подозрительно спросил: – А ты, часом, не ребенка ждешь?
– Как вы смеете! Я девственница! – вспыхнула Ашхен.
– Все вы так говорите. Первое, куда вы все направитесь, это на осмотр. Сначала должна подтвердиться ваша девственность. Потом вами займется Исмаил-ага, который лично побеседует с каждой. И уж потом…
Ашхен вздрогнула: рядом раздался какой-то шум. Она обернулась и увидела, что одна из отобранных сегодня в бане девушек упала в обморок. Кизляр-ага был так страшен и грозен. Ашхен поняла, что запугивать здесь умеют.
«Скорей бы увидеть Баграта!» – подумала она. Но сначала надо было пройти унизительную процедуру проверки девственности. Ашхен никогда не была с мужчиной, но все равно волновалась. Она слышала всякое. Бывает, что девочка рождается с дефектом плевы или ведет себя неправильно, лазает по деревьям, к примеру, рискуя напороться на сук, а могут и просто оболгать. Закон на этот счет жесток, на памяти Ашхен одну новобрачную в их деревне наутро забили камнями. Причем мать божилась, что воспитывала девушку в строгости, да и свидетелей ее грехопадения не нашлось. Но слово мужа, а также простыня без пятен крови – закон.
Ашхен до сих пор в ужасе вспоминала вопли несчастной. Это была самая страшная казнь, которую только можно было себе вообразить! Под конец из груды камней торчала лишь изуродованная и окровавленная девичья рука – зрелище, которое Ашхен гнала от себя прочь каждый раз, как говорили о проверке девственности.
Нет, ей, конечно, такое не грозит, ее не замуж берут, а в гарем. Непригодных просто отправят обратно, выставят за ворота – и все. Но кто знает? Баграт говорил, что кизляр-ага – жестокое чудовище. Здесь, во дворце Топкапы, над женщинами, которых считают падшими, издеваются особенно изощренно.
И снова перед глазами – каменный мешок без окон, с ледяными стенами и полом. Ни крошки еды и ни капли воды. Мучительная медленная смерть. Ашхен невольно вспомнила голод, раздирающий все ее тело, от пустого желудка до коченеющих ног. Тошноту, подкатывающую к горлу, и едкую горечь во рту. Кажется, что желчь, не находя ни крошки еды, начинает переваривать сам желудок. Ашхен передернулась, вспомнив эту дикую боль.
«Если умереть, то быстро и без боли», – мучительно думала Ашхен, ложась на узкую кровать, по обеим сторонам которой стояли женщины из гарема и высоко задирали будущим наложницам юбки. Старухи в черном ощупывали ее взглядами, отыскивая
– Ай! – она невольно вскрикнула.
Ей было больно, матка невольно сжалась. Холодная сухая старческая рука легла на живот и с силой надавила.
В довершение к унижению с Ашхен не церемонились, грубо запуская пальцы в самое сокровенное и чувствительное, туда, где все сжималось от малейшей попытки вторжения.
– Ну же! Расслабься, да ноги пошире раздвинь! – прикрикнула на нее одна из старух. – Небось рожать хочешь!
Они закаркали, как вороны, Ашхен попыталась думать о чем-нибудь приятном, например, о барашке на вертеле, истекающем мясным соком… О целом блюде медовой пахлавы… О жирном плове, где в ароматном янтарном рисе зарылась нежнейшая перепелка, каждую косточку которой можно обсасывать, наслаждаясь вкусом…
– Вставай!
Она поспешно закрылась юбками и вскочила. Сердце замерло.
– Девственница, – одобрительно переглянулись старухи.
– Перестарок, – с сомнением покачала головой одна из них. – Не верится, что ей только шестнадцать.
– Ее бумаги проверит Исмаил-ага. Если девушка лжет, ее разоблачат, не сомневайтесь. Слышишь, ты? – на Ашхен смотрели круглые, как у совы, глаза. Старухин нос тоже был похож на клюв. – Тебе точно шестнадцать?
– Я не вру, – Ашхен постаралась думать о брате.
Через что ему пришлось пройти в этом дворце, прежде чем попасть в покои Повелителя?
– Ступай, – кивнула старуха. – Исмаил-ага ждет тебя.
Но выйдя из комнаты, где осматривали новых наложниц, Ашхен чуть не наскочила на кизляр-агу.
– Куда так спешишь, красавица? – черный евнух цепко взял ее за плечо. – Как тебя зовут?
– Ашхен, господин.
– Армянка?
– Да.
– Неверная?
– Я читаю Коран, свободно не только говорю, но и пишу по-турецки.
– И откуда ты взялась такая умная? – евнух сверлил ее взглядом.
Ашхен почувствовала, что ворота дворца запросто могут захлопнуться для нее навсегда, едва она успела сюда войти. Здесь ее смерть, а вовсе не богатство и слава.
– У меня старшая сестра, перестарок, – торопливо заговорила она. – Вы можете проверить, господин. Я просто хотела ей помочь. Девушке, которая читает Коран и говорит по-турецки, жениха найти проще. Говорят, что я умная. Мне легко дается грамота.
– А что, неверные вам уже не подходят? – насмешливо спросил кизляр-ага. – Или армяне вас не берут замуж?
– Не берут, господин, – честно сказала Ашхен. – Я слишком толстая, а моя сестра некрасива. Женщине, которой не повезло родиться красавицей, надо заботиться о том, как выбиться в люди своим умом.
– А ты, я вижу, в этом преуспела, – продолжал сверлить ее глазами главный евнух. – А что было бы, если бы тебе сегодня не повезло? Девушка с твоей внешностью не могла попасть в султанский гарем при прежних порядках. Когда сюда отбирали только красавиц. Хотя, надо признать, ты хороша собой. И кожа у тебя чистая. Волосы красивые, бедра налитые, – он со знанием дела ощупал Ашхен взглядом. – Что ж, добро пожаловать в Топкапы.