Бунт при Бетельгейзе
Шрифт:
Там обнаружилось шестьдесят семь болванок золота. Каждая в сто тридцать два килограмма чистого веса.
— Ликвидность наших активов очень мала, — поделился Цитрус со спутниками. — Любой банк, в который мы заявимся с таким слитком, разорится. А уж военную полицию клерки вызовут наверняка — ибо не могут честные граждане ходить с такими вот слитками. Выход один — немного видоизменить наше золото.
— Превратить во что-нибудь? — воодушевился Дылда.
Цитрус хмыкнул:
— По-твоему, я волшебник?
—
— А золото я могу превращать в воздух, — ответил Эдик и вспомнил золотые денечки на Амальгаме-12. Спустить десять тысяч рублей за один день для него было раз плюнуть. Дамы просят новые наряды и драгоценности — нет проблем. Желают отужинать в самом дорогом ресторане на другом полушарии планеты — пожалуйста, катер с опытным пилотом и полным баром прохладительно-веселящих напитков у ворот…
— Рыжина — она и ес-сть рыжина, — сказал Змей. — Мы ее не сможем ни во что превратить. Разве что в с-свинец. Но для этого нужен реактор…
— Сдурел?! На кой нам столько свинца? Нет. Мы поступим иначе. А именно, будем пилить. Точнее, вы будете пилить. Я инвалид, к тому же, у меня много дел — на мне управление кораблем.
— Пилить? — Змей уставился на Эдика с недоверием. — Вручную? Шайс-се! Ты не ш-шутишь?
— Нисколько. За дело, ребята! Полагаю, килограммовые слитки — то, что нам нужно. Их легко сбыть барыгам или сдать в ломбард. Раздобудь на складе ножовку по металлу, Змей, или какое-нибудь зубило. Тут должны быть.
— Почему я?!
— Дылда не сможет отличить зубило от гвоздя и садовую пилу от ножовки. У него мало опыта в таких делах. Правда, Дылда?
Тот оживленно закивал и поделился:
— Зато я плюнуть могу дальше всех.
— Этот замечательный талант нам сегодня не пригодится, — огорчил великана Цитрус. — Мы непременно посмотрим, как ты это делаешь, но позже. Ты что стоишь, Змей? — Он хлопнул в ладоши. — А ну-ка, быстренько за пилой…
— Бугром заделалс-ся? — проворчал рептилия, но за инструментом пошел.
— Распилим их на мелкие кусочки, — поделился Цитрус своим замыслом с помощником. — И будем сбывать в разные банки. А деньги класть на мой счет под проценты.
— Почему на твой? — заинтересовался великан.
— А ты что, имеешь что-то против? — насторожился Эдик.
— Нет. Я просто так спросил.
— Сначала думай, а потом спрашивай.
— Да ладно, Эдик, ты что, обиделся? Я думать вообще как-то не очень…
— Что не очень?
— Не люблю я это дело. Ты точно не обиделся?
— Нет. Потому что я тебя хорошо знаю. Но если бы не знал, обязательно бы обиделся. Короче, следи за базаром.
— Хорошо, — выдавил Дылда.
Змей явился спустя десять минут с тремя ножовками.
— Зачем три? — поинтересовался Цитрус. —
— Одна про запас-с, — огрызнулся Змей, которого принципиальная позиция однорукого коска сильно раздражала.
— Запас-с-с, — передразнил его Эдик, — надо же, как зло ты это говоришь. Да что с тобой такое, парень? Я тебя вытащил с этого захудалого астероида, дал надежду на обладание кучей золота, сделал компаньоном, можно сказать, вместо того чтобы просто приказать Дылде тебя прибить. А ты всё недоволен. Куча дерьма ты после этого, а не рептилия.
— Мог бы повежливее с-со мной, — проворчал Змей, — и не командуй.
— А кто ты такой, чтобы великий Я, сам Эдвард Цитрус, президент Галактики и король всех косков, которого близкие друзья называют просто — Цитрус Великолепный, говорил с тобой вежливо?
Морда рептилии вытянулась.
— Ладно, не дрейфь. Я не сошел с ума. И не заразился манией величия. Остался таким же Скромнягой Цитрусом, каким был всегда. Просто шучу. Ты гляди, чешуйчатоголовый, будешь сильно выступать, мой кореш тебя в труху перемелет. Так, Дылда?
— Запросто, — великан скривился так, что стало понятно — перемелет.
— Ладно-ладно, — пошел на попятный Змей.
— Так кто у нас в корабле главный?
— Ты.
— Не слышу тебя.
— Ты, ш-шайс-се, — прошипел Змей.
— А вот последнее говорить было совсем необязательно. Это твое ругательство ко мне точно не относится. Что оно, кстати, обозначает?
— Орган размножения у простейших.
— Вот я и говорю, никак не относится. Я вовсе не простейший. А очень правильный парень. Интеллектуальный и затейливый. И вообще, что ты встал, как каменный истукан?
— А ш-ш-што?
— Как что?! Начинай пилить. И ты тоже. — Цитрус обернулся к Дылде: — Как я уже сказал, к моменту нашего приземления у нас должно быть множество маленьких золотых брусочков, которые мы будем сбывать потихоньку. Один за другим.
— Да это баклаш-шка бес-спонтовая, — возмутился Змей. — тут кайлом махать без перекуров до Нового года…
— Ничего, парни, вы справитесь, — Эдик крутанулся в кресле, — я в вас верю… Только знаете что, — он задумался. — Пилите-ка вы лучше прямо здесь, чтобы я вас мог видеть.
— Это ещ-ще зачем? — проворчал рептилия.
— Затем! — отрезал Цитрус. — Не хочу, чтобы ты ненароком проворовался. С теми, кто ворует у своих, закон косков суров. Зачем вводить в искушение хороших ребят. Так, Дылда?
— Ага, — кивнул великан.
— Тащите-ка сюда одну болванку. И начинайте пилить. Да не забывайте подметать опилки. Которые не опилки вовсе, а золотой песок.
— Ну, ты и жлобяра, — проворчал Змей.
— Что?! Что ты там сказал? — рассердился Эдик. — Повтори, если осмелишься!